Удостоился недоверчивого косого взгляда.
– Еще девушку приплети сюда. Скажи, что он отбил такой-сякой. Ну или на твою Летучую мышь позарился. Обвиняй, так во всем.
Помощница подсказок нашлась. Дать бы по заднице, заклеить скотчем рот. Нет, вначале поцеловать, потом заклеить.
– Могу тебя успокоить, на мою Летучую мышь никто не претендует.
Сам не знаю почему назвал гонщицу «моей». Вот ее байк точно мой, совсем чуть-чуть осталось, чтобы мы с ним стали неразлучны.
– По поводу пассий Генки, мало что знаю, – продолжаю отвечать на ее упрек, – Из тех, кого видел – все, как на подбор, статусные карьеристки и цены себе не сложат. С простыми и милыми девушками без счета в банке он водится не станет, – намекаю на доверчивое чудо рядом со мной.
– Так и говори – с глупыми простушками. Не надо меня жалеть, обзывайся, ставь нули, – хватается за мои слова, – Для тебя я навсегда такой останусь. Только ты забыл кое-что важное. Генри знает, кто я. И пригласил на свидание в театр.
Да он назло мне позвал! Чуть было не сорвалось с языка.
Все равно ведь не поверит.
Дан
– Ника, пока ты живешь у меня – с Генкой видеться не будешь. Для меня он как враг. Ясно тебе?
Раз по-хорошему не понимает, перехожу к серьезным ультиматумам.
– А если я буду вмешиваться к твоей Летучей мыши, приятно будет?
Нашла чем пугать!
– Да, пожалуйста. Вмешивайся, сколько влезет. Мой запрет выполнить тебе придется!
Ника вскакивает с кровати, отставляя горшок с цветком на тумбу.
– Так значит, да? – встает напротив меня, забыв о своих страхах. Не то что раньше была послушная скромняшка, когда только привез к себе, – Запреты на встречи и свидания. Еще что? Паранджу носить, спать на коврике? Давай-давай, попользуйся ролью хозяина по полной. Недолго все равно осталось!
Вот и что с сердитой фурией мне теперь делать… Ей слово – она десять. И снова я самый ужасный деспот, обижаю простушку.
– Успокойся и присядь рядом. Мы не договорили, – пытаюсь сохранять остатки терпения.
Будь на ее месте мои сотрудники уже бы не сдержался от крика.
Ника все же слушается и осторожно присаживается на самый краешек кровати.
– Дан, ты просто не понимаешь, что я чувствую, – конечно, не понимаю. Ведь я кретин, который не докопался раньше. – Если с тобой поссорюсь, буду грустная и плакать, – тут же шмыганьем носа подтверждает, – А если не пойду в театр…
– Опять будешь мочить мою футболку, – заканчиваю своими словами за нее.
Не жду, когда начнет, и так же ясно. Привлекаю свою ранимую месячную сестру к себе на колени. В тот же миг она утыкается мне в плечо и увлажняет одежду слезами. Было бы ради кого их лить. Не себя имею в виду.