Усаживаю ее на пассажирское сиденье. Молча довожу до дома, провожаю до двери, а самому не хочется отпускать. Леля сжимает сумку и закусывает губу, поднимает на меня взгляд, а я тону в ее глазах.
– Можешь остаться? – еле слышно шепчет, а у меня по спине мурашки ползут.
Молча забираю ключи из ее рук и заталкиваю Лелю в квартиру.
Пока мы пытаемся поужинать, Лелька несколько раз убегает в ванную. После каждого побега возвращается все бледнее, и я начинаю нервничать из-за ее здоровья.
– А это вообще нормально, Лель?
Она неопределенно пожимает плечами и с отвращением смотрит на омлет. Отодвигает тарелку и делает глоток воды.
– Так, ты должна есть. Иначе сына мне крепкого не родишь.
Леля прищуривается, и я сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть.
– А с чего ты, Орлов, решил, что будет сын? Я дочь хочу, – шипит мелкая.
– Потом и дочь будет.
Она задыхается, но молчит, сверля во мне дырку гневным взглядом.
Постепенно ее тело расслабляется, и она моргает намного медленнее. Без лишних слов подхватываю ее на руки и несу в комнату. она что-то протестующе пищит, но я включаю игнор.
Вижу же, что вымотана и устала за день.
– Хватит извиваться как змея, – подкалываю ее, и Леля моментально затихает.
Возмущенно пыхтит, но слова не говорит. Кладу на кровать, накрываю пледом, а сам стаскиваю с себя рубашку. Ловлю на себе горящий взгляд Лели, и кровь приливает моментально, куда бы не должна сейчас приливать.
Но я, как бы, живой мужик, и проигнорировать такие взгляды сложновато.
Ложусь рядом, притягивая ее к себе, и наконец расслабляюсь.
– Устала?
Мотает головой. Кладет маленькую ладошку на мою грудь, и сердце предательски ударяется в ребра.
– Невеста не будет против, что ты тут со мной обжимается? – с обидой в голосе спрашивает.
Та-а-а-а-ак! А вот про какую-то невесту я успеваю позабыть со всеми этими бегами по клиникам.
Цепляю ее за подбородок и поднимаю лицо к себе.
– Какая невеста, Лель? – прищуриваюсь и впиваюсь в ее лицо взглядом.
Аленка ежится под моим взглядом и пытается снова спрятаться, но я сильнее стискиваю ее подбородок, контролируя, чтобы не причинить боль.
– Которую ты собирался через месяц в ЗАГС тащить, – фыркает мелкая, а у меня наступает еще больший ступор. – Кира, видимо.
Вздыхаю.
– Ты, видимо, настолько была занята вчера расстрелом меня, что не слышала, что я говорю.
Кривит губы, которые мне тут же хочется зацеловать.
– Кира – моя одногруппница. Она была старостой у нас в группе...
– Да что ты врешь? – вскидывается и садится на кровать, зло пыхтит, прожигая меня глазищами. –Я всех твоих одногруппниц помню.