Я сделала глубокий вдох. Мама считала именно так. А я не могла ничего отрицать и объяснить.
– Не спрашивай, пожалуйста, – взмолилась я. – Я все расскажу, только не сейчас. Лучше скажи, как там мама?
На мои звонки с того дня она не отвечала. Словно вычеркнула меня из своей жизни и сознавать это было тяжело. Но еще тяжелее было бы лишиться дочери, поэтому приходилось позволять родной матери думать самое худшее.
– Да ничего, держится, – ответила Лиля. – Хотя, судя по всему, крепко на тебя обижена.
– Обижена не то слово… – вздохнула я. А потом извиняющимся тоном сказала :
– Лиль, прости… но я не могу больше говорить. Мне нельзя водить гостей и если нас застанут….
– Да подожди ты! – перебила подруга. – Я же не просто так приехала! Не верю, что ты могла так поступить! Я тебе уже говорила, мой новый ухажер большая шишка и если тебе нужна помощь – скажи! Мы все разрулим!
Не успела я что-либо на это ответить, как дверь позади меня распахнулась и в кухню вошла Валерия.
– Что тут происходит? – потребовала она ответа. – Это еще кто?
– Тот же вопрос, – не стушевалась Лиля.
– Чтоооо?! – буквально взревела Валерия. – А ну вон отсюда!
– Я тебе что, собака какая? – огрызнулась подруга, но я быстро взяла ее за локоть и шепнула :
– Уходи. Пожалуйста. Потом поговорим.
– Ладно, – кивнула она и, кинув на Валерию последний взгляд, презрительно фыркнула и вышла.
Как же легко ей было вот так разговаривать с теми, среди кого она теперь вращалась! Я же себе позволить подобного не могла. И именно мне предстояло отвечать за эту сцену перед Валерией, которая буквально сверлила меня глазами. Ну Лилька, ну удружила!
Я ожидала от Леры криков, угроз, чего угодно, но только не того, что в итоге услышала.
– Собирай свои вещи! – холодно отчеканила она. – Ты мне надоела! От тебя сплошной вред!
В какой – то степени это было даже ожидаемо. Но я все равно стояла, потрясенная, и не знала, что мне теперь делать.
– Что? – переспросила тупо.
– Что слышала! Мое терпение лопнуло, убирайся! И вот еще что… – ее рука сжала мой локоть, а длинные хищные ногти больно впились в кожу.
– Если мой муж позвонит, чтобы узнать, почему ты ушла, ты скажешь ему, что решила так сама. Это ясно? Только вякни что-то другое – и я тебя уничтожу!
Отвернувшись, чтобы уйти, я скривила губы в невеселой усмешке. Она что, это серьезно? Я теряла свою дочь, и это единственное, что могло меня уничтожить! Это та черта, за которой больше нечего было бояться.
Поднимаясь по лестнице со Снежаной в комнату, чтобы собрать свои вещи, решила – ждать, что Родионов мне позвонит, я не буду. Наберу его сама. И расскажу об угрозах Валерии. Худшее уже все равно случилось.