Толкаюсь пальцем через трусики и чувствую, как они намокают.
Лисенок. Тоже хочет.
Нахожу пальцами замок на юбке, расстегиваю и снимаю ее.
Подхватываю Лисенка и сажаю на себя. Она ойкает и пока еще пытается слезть.
Стягиваю с нее блузку, даже не расстегнув. Просто через голову. И расстегиваю лифчик. Все это проделываю так быстро, что она даже не успевает понять, что происходит. Хотя это и неудивительно в ее состоянии.
Только оказавшись голой, пытается прикрыться руками. Наклонившись к груди, утыкаюсь в руки. Беру их и завожу за спину, удерживая одной рукой.
Ее сопротивление становится все слабее и слабее. Я чувствую, что ей и самой уже хочется.
Языком прохожусь по груди и засасываю сосок. Он уже такой твердый, что горошиной перекатывается у меня на языке.
— Ох, — тихо стонет Лисенок, — не надо.
— Уверена? — спрашиваю и опять засасываю теперь уже другой сосок.
Она не отвечает. Слышу только прерывистое частое дыхание и слабые, гасимые ею же стоны. Все еще пытается сопротивляться своим желаниям.
— Лисенок, — шепчу, оторвавшись от груди, — хочешь, чтобы я тебя трахнул? Как тогда?
Замирает. Кажется, что даже не дышит. Уверен, пытается в темноте найти мой взгляд.
— Помнишь, как это было? — продолжаю я.
Она дергается, но я удерживаю ее. Остатки сознания не дают ей расслабиться до конца.
— Ты помнишь, как я трогал тебя? Вот так.
Просовываю руку между нами и ныряю в трусики. Слышу стон.
— А потом я трахнул тебя, Лисенок. И ты кончала. Помнишь? Кончала так, как никогда до этого. Ведь правда? Скажи мне.
Но она молчит. Только стонет в ответ на мои ласки. И тогда я прекращаю играть с ее клитором.
— Я прав? — спрашиваю. — Если ты соврешь, я отпущу тебя и больше никогда не притронусь к тебе вот так.
Опять провожу пальцем по клитору. Делаю несколько быстрых движений по плотному бугорку. И резко убираю руку.
Слышу разочарованный стон и потом:
— Да…
— Что «да», Лисенок? — хочу услышать от нее то, в чем уверен на сто процентов.
— Помню…
— Тебе понравилось?
— Да…
Что-то теплое разливается в груди, спускается вниз и заставляет член дернуться.
— Хочешь еще? — наклоняю ее голову и шепчу, уткнувшись в шею. — Я могу сделать так, что ты забудешь, как зовут тебя. Одно твое слово, Лисенок.
— Хочу… — тянет она.
— Хороший Лисенок, послушный, — отпускаю ее руки.
Потом тянусь к ее ушку и шепчу:
— У меня так стоит, что, если ты не освободишь его, то мне не в чем будет ехать домой. Давай, Лисенок, докажи, что хочешь.
Беру ее руку и кладу себе на ширинку. И такое ощущение, что член даже через толстую ткань чувствует тепло и нежность ее руки.