— А вид загнанный. И глаза красные… Ты плакала что ли?
Я проплакала почти восемь долгих лет и уже забыла, что такое смеяться. Но тебе ведь не нужно было об этом знать, любимый женишок, не так ли?
— Вам кажется, Мадин Русланович, я в полном порядке, — сухо ответила я.
— Да неужели… — хмыкнул он.
А что мне нужно было сказать или сделать? Наброситься на него с обвинениями о том, что он никудышный мужик, раз оставил своего сына одного? Что я считаю его полным козлом, потому что он наобещал мне золотых гор, заделал ребенка, а затем смылся? Какой в этом смысл? Прошлого не исправить, а вот настоящее и будущее легко перечеркнуть, потеряв работу.
— И все-таки я не понимаю.
— Простите?
— Ты появляешься в моей жизни спустя восемь лет и делаешь вид, будто мы не знакомы. Но я не верю в совпадения и пытаюсь понять мотивы твоих поступков? Чего ты хочешь на самом деле, Ева?
— Мои мотивы? — я едва не задохнулась от возмущения. — Вы не поверите, Мадин Русланович, но они предельно ясны и прозрачны, как лед. Это деньги. Некоторым нужно работать, чтобы иметь крышу над головой и вести достойный образ жизни. Не все везунчики и не всем улыбается фортуна. Не все рождаются в золотых пеленках, кому-то всю жизнь приходится бороться за свое место под солнцем. Можете думать, что хотите, но мне просто нужна работа.
Я резко замолчала, стараясь снова придать своему лицу беспристрастность, руками попыталась разгладить несуществующие складки на серой юбке.
Мадин так ничего и не ответил, только продолжил меня разглядывать, словно какую-то диковинку, поэтому, не выдержав, я попросила меня пропустить и почти бегом сбежала с места столкновения с боссом.
Быстрыми шагами я достигла крыла для прислуги и мысленно дала себе слово больше не высовываться в хозяйские покои без надобности. Сердце билось, словно загнанное, руки вспотели, голова кружилась.
Я давно не находилась так близко к бывшему. Давно не имела возможности ощущать запах его одеколона, не имела возможности рассмотреть его лицо поближе. Этот короткий разговор выбил меня из колеи и оставил после себя лишь разруху, потому что я не знала, чего испытываю больше — страха, что могу потерять работа после столь едкого и неподобающего тона в беседе с работодателем, странного волнения, от которого буквально подкашивались ноги или отчаяния от понимания того, в какой странной, унизительной позиции я оказалась, ведь работать на нынешнюю жену бывшего жениха — это было таким себе удовольствием.
Мне потребовалось минут двадцать, чтобы прийти в себя. А затем я отправилась к Камиле, которая, на удивление, не завалила меня работой под вечер, как она любила это проделывать. Наоборот, девушка снова была задумчивой, дерганной, в общем, все, как и вчера.