— О, ну, что ж, я не удивлена, это так в твоем духе! Забрать назад то, что тебе и принадлежит, и не принадлежит! — съязвила Тася. Яд сочился в ее словах, глаза ее горели огнем ненависти. По-прежнему бывший муж не оставлял ее равнодушной. В плохом смысле этого слова.
Удивительно, но, кажется, она злилась больше меня. Я помнила эту историю с разделом имущества. Да, это было некрасиво, и я понимала, как Тасе было неприятно, но я так же знала то, что отобранные у бывшей жены деньги Свят отдал на благотворительность. Ему было больно, и он сделал больно в ответ. Дело было не в деньгах.
Мы находились на кухне. На дворе было раннее утро. Шел восьмой день моего пребывания в чужом доме. Тася готовила завтрак, Алан пытался подбодрить меня, но у него это совершенно не выходило. В такой компании нас и застал Шевченко, явившись в дом старого врага незваным гостем. Неожиданно. Явившись громом среди ясного неба.
— Я пришел сюда не за тем, чтобы разговаривать с тобой, — высокомерно выдал Святослав, смерив Таисию презрительным взглядом. Он остановился почти в дверном проеме. Так, словно ему было неприятно заходить дальше. Оказываться в нашем обществе.
— А зачем ты явился в мой дом? — рявкнул Алан, отодвигая жену в сторону рукой, стараясь отодвинуть от бывшего как можно дальше. — Кто тебе позволял? Ты совсем берега попутал!
— Я ничего не понимаю… — прошептала я, перебивая Святослава, который уже собирался ответить Алиеву, привлекая к себе его внимание.
Встав, я подошла к своему избраннику и замерла напротив него. Подойти ближе не рискнула, памятуя о том, каким он был в последнюю нашу встречу. Злым. Опасным. Непредсказуемым. Чужим.
Он плохо выглядел. Нет, на нем по-прежнему была дорогая одежда, волосы уложены волосок к волоску, но все было показным. Казалось, что не спал много дней. От него разило алкоголем и сигаретами так, словно он долгое время пил и курил. А еще его глаза… они были другими. Они изменились, став тусклее, безжизненнее. Казалось, будто кто-то забрал огонь из его сердца, потушив его навсегда. Отобрал частичку того, что делало его собой.
— Я не понимаю… — одними лишь губами прошептала я, делая еще один шаг. Святослав отвернулся, будто не желая смотреть на меня. — Я противна тебе? Почему? Почему ты прогнал меня? Почему не отвечаешь на звонки? Почему сорвал свадьбу? Почему злишься? Почему отворачиваешься?
Столько разных «почему» и ни на одно из них мне не хотели отвечать.
— Ты серьезно? — прошипел Шевченко, резко поворачиваясь обратно.
Секунда, и передо мной не сломленный человек, а хищник, готовый растерзать свою глупую добычу.