– Я ненавижу всё это! Где справедливость, где хоть какой-то суд? За что я расплачиваюсь?! За чужие ошибки? Так и чем тогда ваше бытие от нашего отличается? Вы такой же дерьмовый мир, как и мой!
Если бы Дима мог плакать, слёзы бы текли сейчас ручьём. Было больно и невыносимо обидно.
Все его крики были впустую. Ответа не приходило. Постепенно Дима смирился с чувством обречённости. Сначала он присел на то что ему казалось полом, а после лёг. Он успокоился. Только время от времени закрывал и открывал глаза, чтобы попытаться уловить разницу. Но перед глазами ничего не менялось: кругом тьма, неважно закрыты глаза или открыты.
– Прости меня, – внезапно начал говорить он. Он обращался не к тем по чьей воле оказался заперт в пустоте. Он подумал о своей дочери. – Прости. Я пытался… И попытался бы снова, Крис. Мне так жаль, что ты оказалась в этом дерьме! И я понял, что зря учил тебя быть хорошей и честной: это всё дерьмо. Нет ничего, ради чего стоит придерживаться морали. Люди гавно, боги гавно, всё зря…
Он ненавидел всё и всех.
В этот момент по глазам ударила яркая вспышка. Дима увидел, как перед ним открывается огромный портал: не такой, что он видел у Вика, портал был багрового цвета, и огромен. В центре кружилась воронка. Всё это завораживало и пугало. Казалось, Дима смотрит в небо багрового цвета, и вот-вот из центра воронки в него ударит столб смерча.
После бессчётного времени в пустоте багровая бездна производила сильное впечатление.
Из портала донёсся гул. Дима слышал только этот звук, больше ничего. Он захотел шагнуть к порталу, но понял, что багровая воронка над ним, а не перед ним. Дима протянул к нему руку, но не дотянулся. Он вспомнил, что лежит. Дима быстро вскочил на ноги, но и портал переместился, оказавшись перед ним. Дима побежал в его сторону, но безрезультатно: он не мога приблизился.
– Это новая форма пытки?! – крикнул он – Чего вы хотите от меня?!
– Сейчас важно, чего хочешь ты.
Голос оглушал. Он заполнил всё пространство: он шел из портала. В нём не было никаких эмоций. Но Дима слышал его не только ушами – он его чувствовал всем своим естеством. Он затрепетал, не знал, как себя вести, не понимал, был ли это вопрос или утверждение.
– Чего ты хочешь?
В этот раз Дима понял, что это вопрос, поскольку появилась интонация.
– Справедливости! – Выкрикнул он.
– Для кого?
– Для Лены, для Кристины.
– Какая для них должна быть справедливость?
Дима удивился этому вопросу.
– Я погиб, они остались без кормильца, один на один с этим гребанным миром, они не были готовы к этому!