Нептун тоже был компанейским и общительным.
Вместе с Плутом они могли болтать сутки напролет, не забывая при этом кушать.
А мы с Ураном были молчунами по природе и теперь смотрели друг на друга, прощупывая эмоции и то, что привело меня именно к нему.
Я всегда боялся ощутить в брате ненависть и недоверие к себе, хотя понимал, что именно эти чувства были бы самыми верными.
Они должны были стать моим проклятьем и наказанием за то, что я сотворил с ним.
Но брат по-прежнему верил мне.
И любил, как раньше, что отзывалось в моей душе тупой ноющей болью.
— Я пришел, чтобы ты наказал меня, Ран.
Уран свел черные брови, быстро и цепко просканировав меня с ног до головы, и кивнул в сторону того, что называл своим домом:
— Идем. Там поговорим.
Не дожидаясь ответа, он развернулся и размеренно зашагал вперед.
Я шел за ним след в след, потому что иначе было нельзя.
Пространство вокруг дома было настоящим минным полем.
В самом прямом смысле этого слова.
У брата был повод не доверять никому и обезопасить себя, чтобы оставаться в ясном сознании и той памяти, что еще была не тронута никем.
Вокруг дома были расставлены хитроумные ловушки, в которые запросто могли бы попасть даже самые опытные военные.
В доме было так же холодно, как на улице.
На втором этаже, где болталась наполовину разваливавшаяся от времени деревянная лестница, не было окон и ветер гулял и завывал, отчего снежинки летели сверху.
А может, летели через дыры в крыше.
А еще здесь пахло кровью.
К счастью, какого-то животного.
— Кабан, — проговорил Ран, словно прочитал мои мысли, на что я чуть улыбнулся.
— Я думал, живности уже нет возле городов.
— Почти нет. Я сам удивился, когда его учуял.
— Сто лет не ел настоящего мяса, — пробормотал я, ощущая, как запах крови будоражит и отдается в теле искринками адреналина.
Были времена, когда мы жили в глуши непроходимых лесов.
Вчетвером.
Вместе охотились, вместе ели, мылись в холодных незамерзающих реках… и были счастливы и довольны тем, кем мы были.
— Будешь? — кивнул мне Ран, показывая на кусок мяса, а я растерянно застыл, потому что знал, что потом будет тяжело. Физически.
Годами я учился выглядеть как человек.
Вести себя как человек.
Быть медленным, неспешным, слегка рассеянным.
Не реагировать на ложь, на гнилые запахи, на похоть, на алчность и всё то, что испытывали люди, не понимая, что это отвратительно.
Мир людей был миром лжи, пластика и денег.
И чтобы жить в нем, мне потребовалась вся моя сноровка и терпение.
А теперь я смотрел на кусок мяса и понимал, что зверь во мне никогда не спал.
Он всегда был начеку и ждал момента, когда сможет проявить себя.