— Начальство этой больниц знает, что ты живешь здесь на постоянной основе, Лилу?
Я тяжело сглотнула, потому что не ожидала, что разговор зайдет об этом.
Это была та часть моей жизни, которую я не любила обсуждать и вдаваться в подробности происходящего.
Но отнекиваться и делать вид, что я не понимаю, о чем он говорит, не было смысла.
— Главврач — нет. Но охрана и заведующий этим отделением знают. Это с их согласия я нахожусь здесь. Временно…
* * *
Нет ничего более постоянного, чем это слово «временно».
Но больше трогать эту тему я не стал.
Просто чувствовал, что Лилу не готова говорить о том, что ранит ее.
Ранит слишком сильно, чтобы открыться даже мне.
Поэтому я замолчал и просто обнимал ее, гладя по спине, и погрузился в собственные мысли.
Интересно, я был первым Палачом, который так нагло и открыто нарушал все наши правила?
И что со мной сделают, если мы и были теми самими правилами?
А еще я думал о том, как бы мягче преподнести моей упрямой девочке мысль о том, что скоро мы будем жить вместе.
Потому что не было ни одного шанса, что я оставлю ее здесь.
Она будет жить со мной.
В моей съемной квартире, которую люди часто называли словом «холостяцкая».
А когда Лео окончательно поправится и его смогут опустить из больницы, мы заберем его к себе.
Лилу незаметно уснула.
Растянулась на мне, слабо обнимая тонкими руками, и прижималась щекой к груди.
Ее веки чуть подрагивали, а красивые губы были приоткрыты, но спала Лилу настолько крепко, что даже посапывала.
Она измучилась за последние дни от переизбытка мыслей и эмоций, а потому сейчас видела сладкие сны, оказавшись в тепле, уюте и защите.
И я был горд и тронут тем, что всё это она испытывала рядом со мной.
Жаль, что скоро уже нужно было уходить.
Но я знал, что вернусь утром, чтобы вручить ей деньги на необходимую операцию для Лео, и потому мое сердце билось быстрее от мысли, что я смогу сделать хоть что-то для моей конфетки.
Я знал, что это будет только начало и у нас еще будет много времени, чтобы я мог делать ее счастливой каждый день.
Чтобы каждый день я мог видеть ее шальные открытые улыбки, от которых мое сердце начинало стучать быстрее.
Жизнь сделала ее взрослой слишком быстро и незаслуженно.
А я хотел, чтобы рядом со мной она всегда была открытой и радостной.
Чтобы она верила в чудеса.
И они обязательно исполнятся.
Не зря же я стал большим Сантой!
Я даже улыбнулся от этой мысли, подцепив кончиками пальцев старинное тяжелое одеяло, чтобы накрыть Лилу сверху.
Она не проснулась и продолжала крепко спать.
Не проснулась, даже когда я осторожно вытер ее бедра, убирая с них собственную влагу и капельки крови…