Вероника
Не верилось, что кошмар закончился. Скользящие туда-сюда по лобовому стеклу дворники смахивали воду, Дима гнал машину сквозь стену воды.
— Не могу поверить, что мы едем домой, — призналась, когда мы промчались мимо мигающего жёлтым светофора. – Я так испугалась…
— Какого чёрта ты пошла с ним?!
До сих пор он сдерживался. Сдерживался и сейчас, я чувствовала.
Покачала головой. Действительно ведь, повела себя глупо. Но когда позвонивший с незнакомого номера мужчина сказал, что дело касается жизни моего мужа, здравый смысл отшибло начисто. Страх был таким сильным, что я просто перестала соображать.
— Чем ты думала, Ника?!
С разгона мы въехали в огромную лужу. Из-под колёс брызнуло во все стороны, дождь, поддерживая мужа, гневно забарабанил по крыше.
— Я не думала! – хотела ответить спокойно, но вышло с надломом, громко. – Не думала, — сбавила тон. – Он сказал, что… Я не помню, что он точно сказал, Дим. Что-то вроде, что тебе нужна моя помощь. Что ты ранен и не можешь говорить.
— И ты поверила?
— Поверила. Это звучало так… убедительно, — с каждым словом я всё больше ругала себя. И ладно бы не знала, что у Димы проблемы. Посмотрела на мужа искоса. – У меня не было времени подумать. Уже когда спускалась в лифте, стала сомневаться. Хотела тебе позвонить, но не было связи. А внизу меня сразу в машину заставили сесть.
Дима выругался сквозь зубы. Вокруг грохотало, разгулявшаяся буря униматься и не думала. За последний месяц в передрягу я попала уже дважды. Положила ладонь на живот, стараясь успокоить малыша, хотя он, вроде бы, и так был в порядке в отличие от меня самой.
— Дима, поговори со мной, — попросила после нескольких минут тишины.
Он наградил меня тяжёлым взглядом. Чего я хотела – чтобы успокоил или, наоборот, высказал, что думает о моей наивности и неосмотрительности, не знаю. Мне нужно было слышать его голос. Когда до меня дошло, что ничего не случилось, что я фактически подставила его, стало жутко. Градский не сказал, куда мы едем. Он ничего не сказал, только что у него к Диме разговор. Один из его людей забрал у меня мобильный и отдал ему. Я была марионеткой, не более. Моя ценность для Ивана Градского определялась местом, занимаемым в жизни Димы.
— Я не хотела, чтобы так вышло, — вздохнула, так и не дождавшись никаких слов.
— Ты не виновата, — коротко, снова только мельком посмотрев на меня.
Может, не виновата. Но чувствовала я себя паршиво. Отвернулась к окну и тут почувствовала, как на колено мне опустилась ладонь.
— Ты не виновата, Ника, — повторил Дима твёрдо.