Галя, обозвав меня гадом, бросилась натягивать на ноги Сапога дырявые на одном пальце носки и туфли.
— Ну что, все, мы пошли.
На первом этаже Клавдия Ивановна протянула мне телефон с таким видом, что я понял, больше совместных операций с этой достойной женщиной у меня не будет. Так как Сапог почему-то отказался пройтись со мной по ночным улицам, пришлось почти час ждать машины, мучаясь от тягостного молчания присутствующих и одним глазом следя, чтобы Сапожников не ослабил петлю.
Войдя в отдел милиции, задержанный осмелел и, вполголоса, зашептал:
— Ну и че ты добился? Меня утром отпустят, а я пацанов попрошу, чтобы мне морду разбили и в прокуратуру, расскажу, как ты меня бил. И пиздец тебе, сука ментовская.
— Привет, понятые есть? — я, не отпуская натяжения ремня, поздоровался с помощником.
— Откуда, видишь дежурка пустая.
Я в расстроенных чувствах вышел в коридор. Бежать на улицу, отлавливать спешащих на вокзал граждан был не вариант. В темном тупике, в конце коридора, темнели какие-то тени.
— Товарищи, подойдите сюда.
Силуэты вздрогнули и приблизились. Мужчина и женщина, на вид лет сорок, с усталыми и потухшими лицами.
— Вы кого-то ждете?
— Нам нужен оперуполномоченный, а он на выезде.
— Что у вас случилось?
— У нас паспорта украли, и записку с кодом от камеры хранения. А вскрывать ячейку без паспорта отказываются. У нас поезд через три часа, если не дождемся оперуполномоченного, то придется без вещей уезжать.
— Понятно. Давайте так, полчаса вашего времени отниму, а потом помогу вам. Договорились?
Мужчина и женщина переглянулись и обреченно кивнули. Сапог что-то попытался сказать, но я дернул «поводок», и он заткнулся.
— Тогда посидите, а я сейчас подойду.
С боем вырвав у помощника дежурного все необходимое, просмотрев у понятых имеющиеся у них профсоюзный билет и водительские права, условно установив их личности, я преступил к процессу. Когда я вытянул из-за пазухи задержанного сверток с клинком, гражданин Сапожников, предсказуемо, завизжал, что это ему подбросил мент — козел.
Глядя в сочувственные лица понятых, я понимающе кивнул:
— Все правильно, человек в розыске, за то, что всемером людей избивали и грабили, но ножик ему только менты могли подсунуть, сам он ни-ни. Но, что бы мы все были честными со своей совестью, то мы этот меч в пакет упаковываем, опечатываем печатью, а тут на склейке вы ставите свои подписи. И тут же направление экспертам пишем, о снятии отпечатков пальцев с ножа и сравнении с дактокартой задержанного. Если я ему эту саблю в карман подсунул, его же "пальцев" там быть не должно, правда?