Мать… мать совсем извелась. Каждое утро, когда приходил от мамки Юлии, её глаза были красными, а лицо опухшим от слёз. Я сжалился и рассказал, что завел любовницу. Информацию выдал скупо: «она старше меня, разведена и живет одна».
Я ничего не говорил мамке Юлии, что меня скоро «посодют», но она женским чутьем ощутила скорое расставание, а поэтому неистовствовала в постели и кричала так, словно с неё живьем сдирали кожу. Утром я, опустошенный, с трудом приползал домой и заваливался спать. Мамка Юлия выпивала меня досуха.
Наконец, последняя ночь перед судом. Днем я одури наслушался группу Омега, любимые пластинки: Звездным путем, Гаммаполис, Девушка из Будапешта, а вечером оказался у мамки Юлии. С бабами было просто: получил удовольствие и отвалил, но мамка… мамка Юлия оказалась великолепной любовницей. Я не ожидал, что буду ласков и нежен с ней. В последнюю ночь мамка Юлия превзошла саму себя. Она, выгибаясь и трепеща всем телом, вознесла нас выше крыши. Жильцы дома, кто в эту ночь занимались любовью, нам дружно позавидовали. Они так и остались в своих постелях, а мы очутились в ночном небе, раскинувшимся над нами шелковым шатром, с нашитыми на нем дешевыми пайетками из звезд.
Последнее усилие, эякуляция, и я, мокрый как мышь, откинулся на простыни. Мамка Юлия в последний раз громко и радостно закричала, и утомленные любовными играми, мы уснули в объятиях друг друга.
Рядом с постелью сконденсировалось черное облако, из которого шагнула фифа. Она, брезгливо оттопырив губы, саркастически прокомментировала: «Вот, значит, где весело проводит время, мой недорослик-замухрышка. Я думала, он ждет меня, чтобы узнать о своем предназначении, а он кувыркаешься с какой-то жирной старухой. Геронтофил козлиный! Брр, ну и вкус у тебя, Алимчик. Хоть бы нашел бабу помоложе, и не такую страшную уродину. Впрочем, что ожидать от такого отребья? Боже, с каким убогим материалом приходится работать. Ладно, эмоции в сторону, надо работать. Зря, что ли время тратила на этого олигофрена».
Фифа схватила лежавшего парня за нос, и её передернула от омерзения. Нос был жирный и скользкий. Парень подскочил в постели и стал оглядываться испуганными глазами. Это был я. Увидев фифу, несказанно удивился: «что ты тут делаешь?».
Фифа хмыкнула:
– Искала, чтобы ты выполнил свое предназначенье, и удивилась, обнаружив рядом с этой вульгарной особой, – и пальцем ткнула в мамку Юлию.
– Осторожнее, а то разбудишь её, – я встревожено посмотрел на спящую любовницу, слова «вульгарная особа» я предпочел не заметить, иначе фифа еще больше будет изощряться в издевках, и оскорблять мамку Юлию.