Я решил помочь братцам. Все же близкие мне люди, как-никак в объятиях их матери я потерял невинность и заработал триппер.
После смерти бабки внучки бестолково бродили по дому, тыкались, горемыки голодные, во все углы, уже подъели все хлебные корки, а холодильник страшно было открывать, лампочка освещала аркан, на котором, высунув синий язык, повесилась бедная мышь.
Я спросил у близнецов:
– Чего хотите?
Братья помялись, а потом с надеждой выдали: сначала пенсию получить. А что дальше? Не знаем, уныло протянули близнецы.
Я хотел задать близнецам вопрос, как они думают получить бабкину пенсию, но посмотрев, как они судорожно чесали репки, заменяющие им головы, понял, что решать эту проблему придется самому. Близнецы годились только на роли театральных слуг с одной репликой «кушать подано».
Поэтому придумал – гениальный – не постесняюсь этого слова – план. Главное – чтобы бабка не подвела и завонялась раньше времени. Не, – хором возразили братцы, – не протухнет, мы проследим. – Тогда слушайте и повинуйтесь. – Есть, повеселев, – гаркнули братцы. С их репок сняли тяжкий груз выдумывания способа честного завладения бабкиной пенсией.
Поэтому о смерти бабки никому не сказали, а на вопросы досужих кумушек близнецы отвечали, что занедужила, и они ухаживают за ней. Их постные морды и трезвый вид говорил сам за себя, подтверждая, что бабка действительно больна.
Правда, один из близнецов поторопился и заказал гроб, но его потом перепродали. Бабка должна была быть живее всех живых. Иначе мой гениальный план мог потерпеть сокрушительное фиаско, как с живой покойницей.
В день получения пенсии в доме было полутемно, шторы на окнах опущены, и одуряюще пахло сердечными каплями. Бабулька сидела за столом, нахохленная, в платочке, в черном выходном платье, что висело мешком на высохшем теле, на ногах домашние тапочки с зайчиками. Эти дешевые тапочки в виде добычи с какой-то кражи принесли близнецы и подарили бабке. Сморщенное лицо бабки было бледнее обычного, а глазки прикрыты.
Разносчик пенсии вошел в дом и недовольно покрутил носом. Пахло тленом и сердечными каплями. Близнецы, не в пример обычного, были трезвые, говорили тихо, ходили чуть ли не на цыпочках, словно в доме действительно был покойник.
– Где бабка? – спросил разносчик пенсии. – С ней ничего не случилось?
Я внимательно отслеживал ситуацию и внушил близнецам: надо иметь постные рожи, чтобы с них можно было елей пить, и ответить – тихонечко, с участием – «занедужила родимая. Лежала и не вставала, но к вашему приходу поднялась, оделась и уселась за стол. Кремень, а не бабка. Только с нами отказывается общаться».