– Ох-хо-хо! Ох-хо-хо!
Многие от хохота бессильно опускались на землю и бились в конвульсиях, и мелким пришлось сбегать по домам и вынести воды, чтобы отпоить болезных.
Мария Петровна обиженно поджала губки:
– Я еще многих переживу.
Несмотря на провал такой изящно задуманной комбинации, я тоже рассмеялся. Как отлично все началось, а этот человеколюбивый покупатель все испортил. Поделом тебе, старый пенек. Ничего, в следующий раз умнее буду.
Я пожелал Марии Петровне долгих лет жизни. Однако придуманная мною комбинация принесла старушке ожидаемый профит: покупатель плюнул и ушел, не забрав аванс.
Разговоров о мнимой смерти хватило обитателям дома на месяц, а за Марией Петровной намертво закрепилась прозвище «Живая покойница». Потом прозвище сократилось до одного слова «Живая».
– Ты еще жива, Живая?
Мария Петровна сначала обижалась на прозвище «живая покойница», но когда прозвище сократилась до одного слова «живая», смирилась и охотно откликалась на него.
Мария Петровна хороший человек, а после этого случая неожиданно прониклась ко мне доверием и часто подкармливала меня, заносила то тарелку супчика, то пирожок испечет на кефире. Я с благодарностью принимал. Я пенсию не получаю, живу, как птичка, на подножном корму и с благодарностью клюю те крошки, которые перепадают с барского стола.
Другой случай произошел с близнецами, сыновьями моей первой любовницы. Они выросли и превратились в двух оболтусов, которые не проработали ни одного дня из своей взрослой жизни.
Набить морду, украсть и выпить, это, пожалуйста, с большим удовольствием, а как работать, – что-то недужилось братцам.
Близнецы могли позволить себе не работать, бабка была каким-то ветераном и получала очень хорошую пенсию. Так они и жили втроем, шведским столом, только бабка ела очень мало, крохи, что оставалось после внучков. Особенно веселые деньки наступали, когда бабка получала пенсию, и тогда из дома неслись песни и дым стоял коромыслом, а как денежки заканчивались, посылали бабку побираться Христа ради на паперть возле церкви. Бабка была колоритная, языкатая, подавали ей хорошо, и братцы были рядом, чтобы отвадить конкурентов и других нечестивцев, задумавшись покуситься на честно заработанное подаяние.
Только недавно с близнецами стряслась беда. Бабка, которой, казалось, сносу не будет, возьми и пойми этих бабок, нежданно преставилась на девяносто седьмом году жизни, причем так неудачно, когда до пенсии осталось всего три дня. Как братцы горевали! Их горестные стенания «как жить дальше?» достигли моих ушей.