Потому Листратов и отважился на контакт со Штатами, в материальном плане отнюдь не прогадав. В дальнейшем задержка заключалась, как он надеялся, в сущем пустяке – вывезти Милену «за бугор» под видом круиза по Средиземноморью (до поры не посвещая любимую на счёт деталей «закулисья»), а там её и сманить.
И уже на стадии оформления заграничных виз у Георгия случился «облом»: Кузовлёва сама узнала об изнанке его души при
крайне непредсказуемых обстоятельствах.
В ту июньскую ночь Листратов проснулся от того, что кто-то включил яркий свет в спальне его московской квартиры и резко сорвал с него простыню. Георгий сначала рефлекторно зажмурился, а затем, реактивно оценив необычайный характер происходящего, волевым усилием раскрыл глаза и стремительно сел на краю кровати. Он увидел вокруг себя нескольких человек. Часть из них была вооружена. Стволы были направлены на него и на Милену, которая также проснулась и испуганно прижималась к стене, прикрывая живот руками.
– В чём дело? Чего вам надо? – ошеломлённо спросил Георгий.
– Ты Листрат? – вместо ответа спросил его мужчина лет тридцати, стоявший впереди прочих. При разговоре кончик его языка раздваивался, будто у гада ползучего.
– Сначала скажите, кто вы и по какому праву ворвались? – попытался сохранить невозмутимость хозяин.
Реагируя на его не по обстановке независимое поведение, гадоподобный кивнул наперснику, молча скалившемуся щербатой пастью. Восприняв сигнал, щербатый пнул строптивцу в промежность. От удара у Георгия в глазах вспыхнул свет в сотни раз более яркий, нежели при пробуждении, вслед за которым его обступил чёрный провал, и он мешком свалился на пол.
Придя в себя, Георгий обнаружил, что он весь мокрый, с тела стекает вода, а его поддерживают под руки сообщники человека с раздвоенным языком. Непосредственно над Георгием возвышался беззубый тип с пустым ведром.
– Ты Листрат? – повторил главарь, над верхней губой которого взамен усов красовалась стилизованная татуировка «Весь мир фуфло, а люди в нём фуфлыжники».
– А ты кто та…, – начал, было, упрямец, ан новый удар щербатого в скулу оборвал его риторику.
Едва чёрная пелена перед глазами рассеялась, Георгий увидел, что гадоподобный мерзавец, перегнувшись через кровать, немытой рукой гладит сжавшуюся Милену по беременному животу, издавая звериные хрипы:
– Чё, зигота11, набалделась, сама сучку ждёшь?
– Убери лапы, скотина! – придушенно вскрикнул Георгий, силясь вырваться из дурно пахнущих объятий бандитов. – Не тронь её, гад! Пусть ты меня прикончишь, но прежде я тебе вырву язык!