Рядом с дверью стоял огромный двустворчатый дубовый шкаф. Открыв створки, я почувствовала знакомый запах сушёной лаванды. Такой родной до боли аромат, навевавший мысли о доме, питерской квартире. О бабушке. При одном воспоминании об Алевтине Анатольевне сердце защемило, наполняясь тоской. Как же мне её не хватает. Как мало надо человеку для счастья. Лишь близкие рядом да крыша над головой. Я сдержала слёзы. Не хватало ещё расклеиться и начать вытирать сопли рукавом. Доктор Белл со мной бы не согласилась, уверяя, что боль и утрату нужно оплакать. А плакать я как раз устала, глаза из-за слёз болели, словно от кислоты. Погрязнув в тягостных думах, я машинально раскладывала одежду. И едва последняя кофточка заняла своё место на полке, в комнату постучалась Ника:
– Элис?.. Закрой окно, пожалуйста.
Как она только поняла, что окно я ещё не прикрыла? Наверное, из-под двери тянет. Я прикрыла окно и вернула шторы в исходное положение.
– Входи, закрыла.
Дверь с противным скрипом отворилась и Корса переступила порог комнаты.
– Обустроилась? Всё в порядке? – проявила учтивость Ника. У меня складывалось впечатление, что подобное поведение владелице не характерно. А может, у меня просто разыгралось воображение.
– Да, я уже вещи разложила.
Корса по-птичьи наклонила голову. Прядь цвета корицы закрыла левый глаз Ники. Она убрала выбившуюся прядку пальцами, украшенными множеством серебряных колец. На изящных кистях тоже виднелись веснушки.
– Всегда хотела быть рыжей, нравятся твои веснушки, – отметила я, стараясь быть милой. Владелица немного зарделась:
– Мама называла их «поцелуями солнца», благословением богов… – произнеся последнее слово, её взгляд стал расфокусированным, а тело приобрело недавнюю статичность. По моей коже пробежался морозец, и он никак не был связан с холодом на улице, пусть в комнате и стало довольно зябко.
– Пойдём обедать? – отмерла Ника. Я растерялась:
– Мы куда-то поедем?
Вновь послышался «жемчужный» смех Корсы:
– Не-е-ет, у нас есть кухонька. Idziemy?13
Прекрасно поняв Нику, я кивнула:
– Пошли.
Чалис накрыла длинный прямоугольный стол без скатерти на троих. Кухонька оказалась вполне просторной кухней, с современным гарнитуром и не слишком вписывающимся в обстановку обеденным столом, будто украденным из средневековой таверны. Рядом с тарелками горели свечи в старомодных подсвечниках с причудливой резьбой. Пахло… лавром?
– Лавр! Так вот, что это за аромат! Вы пельмени на обед сварили? – забывшись, ехидно поинтересовалась я. Однако Ника в очередной раз удостоила нас звучанием своего запоминающегося смеха: