– У тебя есть предположения, что движет твоим мужем? Он жаждет мести? Ты разбила ему сердце?
От последнего вопроса я опешила. Разбила ему сердце? Как можно разбить то, чего нет?!
– Поверь, его шёлковое сердце набито опилками,14 не разобьётся.
– Тогда, в чём проблема?
Я невесело усмехнулась и отвела взгляд. Кто бы знал, кто бы знал…
Остаток вечера прошёл спокойно, Ника и Чалис вернулись к обсуждению покупателей и клиентов. Я зевнула, дрёма наполнила голову туманом. Меня стало клонить в сон. Мне оставалось только пожелать хозяйкам хорошего вечера, да и доброй ночи, на всякий случай.
Войдя в спальню, я с облегчением стянула с себя джинсы и захватив из шкафа полотенце, направилась в душ. А вот ванная и, правда, была скромных размеров. Синяя плитка с восточным орнаментом кое-где откололась. Зеркало выглядело так, словно в него не очень-то и любили смотреться. Мне захотелось его протереть. Вода в душе текла неохотно, а о горячих струях, что были моим ежедневным ритуалом перед сном, и мечтать не приходилось. После ледяного душа моя кожа покрылась мурашками, я поспешила завернуться в полотенце. И в тот момент пожалела, что проветрила комнату, воздух в спальне прогреться не успел. В Лондоне и так с отоплением проблематично. Комнату освещал лишь торшер, что отбрасывал жутковатые тени. Стараясь не думать о них, прошлёпала босыми ногами к шкафу. Я облачилась в вытянутую белую футболку до колен и стянув тяжёлое покрывало со своей кровати, забралась в холодную постель.
Туманный рассвет ощущался влажным прикосновением ветра к коже. Роса каплями блестела в траве. От небольшого озера веяло тиной. Я стояла одна у воды, и моё тело продрогло в утренней сырости. Гул приближающейся толпы привлёк моё внимание, я обернулась. По широкой, каменистой дороге, шли одиннадцать девушек подталкиваемые в спины разъярёнными мужчинами. Несчастные, облачённые в пышные платья, медленно направлялись к озеру, склонив головы, будто они покорились своей судьбе. Руки у дев были связаны за спиной. Меня словно парализовало, и я не могла ступить и шагу в сторону. Оставалось, только быть молчаливым свидетелем столь очевидной расправы. Моего присутствия никто не заметил. Неразборчивые возгласы перерастали в более связную речь. Язык угадать сложно, но шипящие звуки и знакомые слова наводили на мысли о польском.
Девушек посадили в лодки, причаленные у берега. Когда лодки достигли центра озера, я смогла разглядеть только как белые точки падают в воду, явно не по своей воле. На глаза навернулись слёзы, дышать становилось трудно. Запах тины вызывал головную боль. Некоторых жертв, чудом не утонувших, возможно их воздушные юбки спасли им жизнь, вернули в лодки и на берег прибыло всего пять. Лицо одной из них, мне показалось смутно знакомым и когда я встретилась с ней взглядом, по моему телу прошли мурашки. Казалось, она смотрела прямо на меня.