Ещё минуту Амирам бешено отгребал назад. И вот близко-близко и страшно медленно проплыл грязно-голубой бок сухогруза. Мимо! Мимо! Пахнуло мазутом и гречневой кашей, проползла безлюдная палуба, лишь тельняшки, развешанные на верёвке, размахивали рукавами. Мимо! Исполинские волны захлёстывали воду в их маленькую лодку.
– Держись, Людмила, – зачем-то прокричал Амирам, бросив вёсла и вцепившись в борта лодки.
– Тыр-тыр-тыр, – как трактор тарахтел удаляющийся с баржей буксир. Амирам опять взялся за вёсла. Людмила, вытащив из кармана плотную панаму, стоя на коленях, черпала воду.
– Оставь, Людмила, теперь не потонем, выплывем, – прокричал Амирам, но Людмила его не слышала.
Постепенно стихал шум, истончалась тело воды. Вот уже виден песок на дне и стаи рыбок на мелководье. Лодка царапнула днищем. Амирам опустил руки, а Людмила всё черпала и черпала воду.
– Людмила, всё-всё. Приехали. Всё хорошо, – говорил Амирам, обнимая жену, силком вытаскивая её на берег, – всё хорошо, мы живы, мы доплыли.
И тут Людмила заплакала в голос, повторяя одно и то же слово «прости!» За что простить-то? Амирам сам виноват, зачем согласился плыть в бурю.
Когда возвращались обратно, река успокоилась, морщилась мелкой зыбью. Амирам и Людмила, словно поменялись характерами на время: Амирам, по обычаю жены, много говорил и смеялся, а Людмила нахохлилась на корме, зажав ладони между колен, и все попытки разговорить её, оказались тщетны.
***
Из аэропорта Витька первым делом позвонил домой, послушал длинные гудки. Набрал матери на мобильный с тем же эффектом и, отстояв очередь на экспресс, поехал в Москву. Найдётся. Однако, напрягся: чтобы мать пропустила его звонок, такого никогда ещё не случалось.
Мать перезвонила сама, как раз тогда, когда Виктор входил в метро.
– А у тебя не ночь разве? – спросила.
– Я в Москве, мам, через час-полтора дома буду.
– Дома? – мать помедлила, – к соседке зайди, Клаве, ключ у неё возьми. Я завтра часов в двенадцать приеду.
Вот так явишься домой! А рыдала навзрыд всего каких-то четыре года назад: «Сыночек, как же я теперь без тебя»!
Мать тут же перезвонила:
– Ты один?
– Один.
– Надолго?
– Мам, поговорим. Навсегда, наверное.
– Еды купи, дома пусто. Деньги есть у тебя?
Витька вошёл в квартиру. Он не появлялся дома шесть лет, с тех пор, как ушёл в армию. В квартире ничего не изменилось, насколько он помнил, но ощущалась какая-то заброшенность, как будто и мать не жила здесь тоже: окна наглухо закрыты, перекрыты газ и вода. Холодильник – почти пуст, лишь в морозилке болтается курица в пакете.