Я плюхаюсь на окаменелую покрышку, смахиваю пот со лба – и понимаю, что на этом отдых заканчивается. Из низкой подвальной отдушины в стене прямо напротив доносится тяжкое сопение. Кто-то неуклюже ворочается в темноте под домом, пытаясь выбраться наружу. Отверстие во внешний мир круглое, как петля для шеи, и слишком узкое для физически нормального человека. Похоже, это кто-то такой исхудавший и немощный, что пока он один раз выползет, я десять раз успею уковылять. Что тут скажешь… Опять мне везёт.
Я поднимаюсь с покрышки – но она тут же магнитом притягивает мой чугунный от усталости зад обратно. О нет, мне не везёт – на этот раз я срываю куш. Это не просто кто-то, а, мать твою за ногу, пёс! Не рисунок, не фотография, не ощипанное чучело, а самый настоящий пёс. Хотя, как видно, от ощипанного чучела в нём больше, чем от живой собаки. Плешивая морда, рваное ухо и шерстяная ямка вместо левого глаза. Пёс наполовину высовывается из отдушины, шевелит влажным носом, двигает блестящим зрачком.
Откуда он взялся? Из параллельного мира? Пёс глядит то на окровавленную голову трупа, то на меня, принюхивается и прислушивается. Я не знаю, что делать, – боюсь спугнуть его и поэтому не делаю вообще ничего. Пёс берёт инициативу на себя и вылезает наружу, при этом еле шевелит передними лапами и по-стариковски кряхтит.
Он с головы до хвоста в колтунах, живот липнет к выпуклым рёбрам. Что ж, если этот бедолага и впрямь из параллельного мира, то собак там любят не меньше, чем у нас. Пожирать. Весь зад у него иссечён рубцами, а вместо задних лап две морщинистые кожаные впадины. Вспоминаю мысль про мать, которую за ногу, и мне почему-то становится неловко. Подозреваю, что когда-то псу отхватили лапы и обглодали с них всё мясо до костей, а потом, возможно, дали и ему погрызть его же мослы. Но как было на самом деле – одному чёрту известно. Или всё-таки богу, ведь пёс как-то выжил.
Он упорно ползёт вперёд, но не ко мне, а к трупу. Его хвост волочится по земле грязной метлой. И вот он у финишной кривой – полоски крови на застывшем лице типа. Пёс высовывает болтающийся язык, слизывает чёрное с белого. И этот туда же. Впрочем, он не человек, ему не то чтобы можно, ему нужно, а у животных нужно и можно – это одно и то же.
Я сижу и смотрю, как один урод пытается насытиться остывающими соками другого урода. Наверное, лучше будет придушить пса по-тихому, а потом затолкать обратно в дырку, чтобы никто над ним больше не издевался. Но разве животному объяснишь, что душишь его с хорошими намерениями? Так он и помрёт с ощущением, что и он урод, и все остальные уроды… Нет. Выжил же он как-то до встречи со мной – выживет и после. А мне пора.