Еду взял, скарб взял, платье нормальное ей взял, не чета тряпью от храмовников или обноскам с трактирщиковых щенков. Белье нижнее, шатт его, тоже взял. Ну а что, задница — она и у святой имеется, сам видел. Ее в тепле держать надо и подальше от чужих глаз. Ибо голозадая баба на возу редко к чему хорошему приводит. И для самой бабы, и для извозчика. Тьфу!
Теперь главное — найти эту дуру в том же месте, где оставил.
Та-а-ак! Это что?!
Алла
— Да что ж такое! — ругался Инсолье, волоча меня обратно в повозку. Как схватил поперек туловища, так и нес, беспрерывно бухтя мне куда-то в затылок. — Тебя на пять минут оставить нельзя?! Какого шатта тебе понадобилось в этой помойке, меня мало? Зачем, объясни, зачем ты поколотила местную ребятню?! Да сейчас набегут их крикливые мамаши и папаши, мы замаемся отругиваться! А еще хуже, если это организованная банда местных воришек и у них есть крыша! Или ты их тоже палкой? Ты же святая, тебе не положено! Я ж потом тебя обратно у этих бандюганов не выкуплю, придется всех порешить, а это долго и хлопотно.
— Даже малолетство — не оправдание для откровенного мучительства. — Я поджала губы и поправила платье так, чтобы мокрый кошачий выводок не выпал из-за пазухи. Их перепуганная мать бежала за нами следом и кричала отчаянным кошачьим мявом. Инсолье ее не сразу заметил, потому что сам орал не особо тише, а когда заметил, попытался отпихнуть ногой. И зашипел, получив когтями выше сапога. Приноровился пнуть.
— Погоди! — Я вывернулась из его рук и едва не растянулась в пыли. — Она не просто так!
— Котята. Черные. — Тут Инсолье заметил пищащие в моем декольте комочки. — О, живые боги, как я не догадался! Только такая, как ты, могла подобрать живое несчастье, еще и отбивать его от шпаны.
— Это просто котята. Еще слепые. — Я присела возле обычной полосатой кошки и осторожно дала ей обнюхать обоих детенышей. Но пресекла попытку схватить ближайшего за шкирку, чтобы утащить в кусты. — Погоди, не надо тут прятаться. Эти гадкие мальчишки опять тебя найдут.
— Два черных котенка. Четное число. — Инсолье нервно забарабанил пальцами по дереву повозки. — И что ты собираешься с ними делать, скажи на милость?
— Возьмем с собой, — без раздумий ответила я. — Нельзя оставлять эту кошку с котятами здесь, их опять найдут и убьют. Ненормальные какие-то дети. Сначала камнями кидали, потом в канаву бросили.
— Три года назад церковь признала черных кошек злом во плоти. — Инсолье больше не пытался пнуть мать-кошку, пошел проверять упряжь возмущенно повизгивающего Хрюши. Кабан топтался в оглоблях и ругался на то, что я запретила ему вмешиваться и пожрать всех этих мерзких человеческих детенышей заодно с мерзкими кошачьими детенышами. — Они, дескать, глаза и уши черных магов и прочей нечисти.