При этих словах Далия опустила голову, словно скрывая навернувшиеся на глаза слёзы — в голове вертелось только одно: «не переиграть бы!» Она вполне отдавала себе отчёт в том, что ноги этой истории растут из чувствительных романов Анн и Сержа Голон.
Но, видимо, новый знакомый то ли не читал романов об Анжелике, то ли здесь они ещё не написаны[14] — а только лейтенант и его подчинённые проглотили весь этот вздор, не поморщившись. Далия, воодушевлённая успехом, поведала о том, как имущество отца пошло с молотка за долги, как она перебралась в Париж, как бедствовала там, считая каждое су, пока ей, наконец, не улыбнулась удача. Капризная фортуна предстала в виде супруги русского вельможи, посетившего Париж — капризная барынька, на которую экзотическая внешность, воспитание и образование девушки произвели не меньшее впечатление, чем душещипательный рассказ о нелёгкой жизни «арапки», взяла её к себе в компаньонки и увезла в Россию. Где она и оставалась до недавнего времени, скрашивая вынужденный досуг овдовевшей благодетельницы. А когда началась война, и стало ясно, что Великая Армия нацелилась на Москву — пыталась уговорить хозяйку поместья бросить всё и уехать подальше. И не преуспела: «…французы? Здесь, под Смоленском? Что вы такое говорите, mon ami, Государь в мудрости своей не допустит поругания…»
Результат получился предсказуемый: поместье сожгливзбунтовавшиеся пейзане, сама же Далия, сумевшая ускользнуть от ярости насильников и убийц, бежала, и в тот же день пристала к французскому фуражирскому отряду. И вот теперь оплакивает безвременную кончину своей благодетельницы, до того лютую, что о ней даже вспоминать страшно, не то, что рассказывать — ещё слезинка в платок, ещё прерывистый, на грани рыдания, вздох, встретившие полнейшее понимание слушателей.
«…ну как, нужное впечатление произведено? Тогда решайся уже, наконец — или так и будешь до скончания века торчать в этой грязной смоленской дыре…»
* * *
Из Смоленска они убыли в тот же день, и Далии оставалось только радоваться этому обстоятельству: не хватало ещё, чтобы новый знакомый случайно узнал о гибели незадачливого су-лейтенанта! А так — всё устроилось к всеобщему удовольствию: девушка, изобразив (исключительно для приличия) некоторые сомнения, приняла предложение присоединиться к кортежу и отправиться в Москву, к ставке Императора. «Я понимаю, что вы собирались в противоположную сторону, — убеждал её Дауд, — но, поверьте, путь в Париж через Москву окажется для вас и быстрее, и безопаснее. Самое позднее, через неделю в столицу la belle France отправится очередной „особо важный“ курьер, и вы сможете поехать с ним. Даже если в сопровождение будут назначены не мамлюки, а кто-нибудь другой, мы сумеем всё устроить, да услышит мои слова Аллах, милостивый и милосердный…»