– Ты ни разу меня отцом не назвала… все вы да вы… Знаю, что сестра тебе рассказала, как мать померла… Виноват я, знаю и каюсь… да что было, то было: понес я наказание за содеянное, но сам себя не могу простить, и это тоже никому не скажешь,– виновато заговорил отец.– А о тебе я только и сказал, что со многими другими жителями угнана в Германию, так Шура же – это помело: придумала и ляпает что не попадя… Вот бог ее уже наказал: сына забрал, она все не кается…
– Теперь легко и просто свернуть на Шуру, которой много не надо… Почему она срывается на меня? Я же ей не мешаю… Ну уеду я, уйду из дому, ей какая забота? Это ведь неспроста все. И вы знаете что-то, а мне не говорите… Поэтому и чувствую, что я чужая здесь…
– Не чужая… Ты моя дочь, а Шура мне никто, и дети ее мне никто… Только что я тебе скажу: как задумаешь выйти замуж, не просто так же я при тебе допрашивал Федора тогда, помнишь? Так вот: помогу тебе с домом, дам денег. На них Шура зарится. А сама ни ласкова, ни приветлива… А ласковый теленок двух маток сосет, знаешь такую поговорку? Я виноват перед тобой, да… Но хоть как-то я могу загладить свою вину, хотя так это и не назовешь… Не кручинься ты так… Кому надо, разберется, что к чему, а дуракам ничего не надо доказывать… Держи себя с достоинством, живи с улыбкой. Ты достойна лучшей жизни, замуж хоть за кого пойди. Федор – это так: будет сватать тебя, сама решишь – нужен он тебе или нет. Заставлять никто не собирается,– он замолчал, тяжело дыша, положив руку на грудь.
– Ну вот… Сама не знаю, как жить, так и вас напрягла… Все-все, давайте успокоимся: как будет, так будет. Останусь пока… видно, дальше все же что-то придется решать,– тронула его плечо девушка, глядя куда-то вдаль огорода.
– Ты, дочка, только не придумывай ничего с собой сделать… Не зря бог тебя сберег. Надо жить, я сам через такое прошел, что другим и не снилось… знаю, почем фунт лиха. Может, и не совсем сладко тебе у нас живется. Но подумай сама, что Маня написала о себе. Не приедет она сюда, даже если позову. Сергея с собой забрал, хотел ей жизнь облегчить хоть как-то… Неспокойно везде, всем тяжело. И война не закончилась еще, на Дальнем Востоке воюют с японцами… Не знаю, что сказать, слухи всякие идут, узнать не у кого… Но как-то надо держаться…
Он тяжело поднялся, медленно пошел, постучал тростью по забору, потрогал яблоню и двинулся к дому. Анна долго сидела одна, все перемалывая свои слова, сказанные отцу, его ответ, строки письма Мани… Тихо к ней подошла Нина Ивановна, присела рядом, положила руку на плечо, погладила и мягко проговорила: