Чёртик внутри меня удовлетворённо хихикает. Побледневшая Алёна неплохо держит лицо, но всё же косится на входную дверь. Я подначиваю её:
– Давай, курочка, позови своего патрульного. Дава-а-ай.
ТТ едва слышно щёлкает.
Алёна пытается сидеть прямо, но всё равно чуть пригибает голову, сжимает руки в кулаки – ей страшно, хоть она и старается этого не показывать. Смотрю ей в глаза, продолжаю воспитательную беседу:
– Ты зачем ко мне сюда запёрлась, а? Невтерпёж было? Любопытно? А теперь? Нет? Хорошо. Прочувствуй, а то расслабилась – кроссовочки, записочки, подколочки… прочувствуй и больше так не делай. Наблюдала она, выводы делала. Нашивки у меня на куртке? А может, я её с кого-нибудь снял? Со свежего трупика, например. Собачку из лужи вытащил? А может, я её просто сожрать хотел, но грязной шкурой побрезговал, м? Шелупонь ту сопливую не порешил? Так не в форме я, как видишь, а может, силёнок хватило только на шугнуть? Доходчиво, я тебя спрашиваю? Угу, значит, впрок пошло, а то насочиняла поверх меня героического рыцаря и обрадовалась, дурёха. Совсем страх потеряла? Я нихера не смешной и не добренький, поняла? И большинство выживших сейчас нихера не смешные и не добренькие. О! Кстати! Меня Михаилом Александровичем зовут.
– Алёна Сергеевна, – шелестит курочка, беспокойно сверкая на меня очами.
– Чудненько, – снова расплываюсь в доброй улыбке. – Приятно познакомиться. Урок окончен.
Ставлю ТТ обратно на предохранитель, убираю под лавку, с интересом обнюхиваю кружку с отваром, пробую – питьё вкусно-сладкое, отдаёт смородиной и вишней. Красота.
Алёна сидит, не убегает.
Многозначительно посматриваю на неё, мол, иди, чего ты? Не держу. Я злой дядька, нехороший. Хам и грубиян. Объяснил же. Иди.
Нет, сидит, поджимает губы. Расстроилась – не угодил. Что поделать, какой есть.
«Дерьмо ты, Миша! – орала моя бывшая супружница. – Скотина бесчувственная!»
Полностью с ней согласен.
Тихо. Тепло. Пахнет ёлками. И Алёной. Тоненько так, мягко. Спать нельзя. Нельзя спать, Миш… Патрульный за дверью ходит, хрустит прошлогодним сухостоем. Вздыхаю, тру глаза… нельзя спать. Нельзя…
– Поехали! – решительно выдыхает курочка, подскакивает с места и протягивает мне руку. – Поехали, ты мне… ты нам подходишь!
Здрасте, забор покрасьте.
Вроде не девочка уже, чтоб такой наивняк выдавать. И как она живая ещё, а? В смысле «подхожу»? Кому – «нам»? Прям день сюрпризов и непоняток какой-то.
Допиваю из кружки всё самое вкусное и густенькое, достаю из-под лавки ТТ, берусь за протянутую руку – просто потому, что хочу потрогать – поднимаюсь на ноги… а она совсем не маленькая – Алёна. Высокая. Не отпускаю её нежную лапоньку, оглаживаю запястье большим пальцем. Она смотрит на меня пристально и как будто… доверчиво. Да что ж такое-то, а?! Ведь объяснил же, что нельзя так с незнакомцами, а она всё равно… смотрит и шепчет: «Пойдём?» – тянет меня за собой. Погоди, дай хоть обуюсь-то! Рычу, ругаюсь себе под нос. Колено щёлкает, и я ругаюсь уже не под нос, а на публику, быстро экипируюсь, подхватываю сумку…