–Поразительно, как ты умеешь обращаться с белым, сказал я. В твоих руках он становится пластичным, многоуровневым, оттеночным. У тебя очевидный талант, Яя. Можно показать твои работы Мосе, то есть Льву Польски, я уверен, что он сможет устроить твою выставку на Земле, будет потрясающий успех!
–О, да, я обожаю белый. Яя будто не слышала мои слова про выставку – Белый очень тактичный, он смягчает тона, полностью растворяясь в каком- либо цвете, он становится не очевиден, но даёт мягкости, пастельности происходящему. И белый никогда не подведёт художника, если выбрать его фоном, подчеркнув яркость других тонов, зас тавив их стать контрастнее. А уж когда он выступает в картине в главной роли, то выходит на сцену и сверкает, блестит, иногда слепя глаза.
Я разглядывал картины и слушал Яю, она безусловно была утонченной и чувственной натурой. В комнату, через алмазные витражные окна тонкими лучами проникали изумрудные сумерки, а это значит, что на Айконе был четверг- Изумрудный день.
–Я люблю изумрудный день, он всегда удивительный, я хожу к своим берёзам, они радуются мне. Потом спешу к Мише, так как он очень не любит, когда я ухожу к берёзам. Настоящий зверь, -сказала Яя.
Я хотел ответить, что я тоже настоящий зверь, когда она разговаривает со Сперанским, но сдержался.
Изумрудные сумерки сгущались, Яя дала мне пионовый лимонад и села на пол, рядом.
–Ты хороший, ты будешь мой земной друг. Ещё ты смешной, и, по настоящему, добрый.
Я уже не слышал её, казалось, что сумерки проникли в мой мозг через нос и глаза, я дышал фитонцидным туманом, изумрудная пелена накрыла комнату. Я помню её тонкие руки и лаймовый запах.
Утром, когда рассеялись туманы, я собрался уходить. Чуть помедлив, я остановился у двери и смотрел на неё спящую. Яя зашевелилась под одеялом, потягивая руки.
– Я могу тебя подбросить, – сказала она, зевая. Надо залететь в Пункт ("тут я не совсем разобрал что за пункт, так как Яя непосредственно, по -детски зевнула опять, – сделать заявление.
–Какое ещё заявление?
–Как какое! Ты меня удивляешь, – Яя проснулась и села на кровати. – О факте любви, конечно!
– О факте любви?! Бред какой-то. Зачем? Кому это нужно?
–Всем. И в первую очередь тебе. Ты можешь влюбиться в меня и испортить себе жизнь, и мне заодно. Поэтому мне тоже это нужно. И Айкону нужны люди с чистым сознанием. Ничего страшного, нас поставят на учёт, и, возможно, полечат неделю, другую…
Я оторопел и, вернувшись в комнату, сел рядом с ней.
–У меня полное ощущение, что я попал в психиатрическую клинику, -сказал я. Мне было страшно неприятно, и, конечно, где-то больно. Надежда покорить Яю исчезла в доли секунды.