У меня так кружится голова, что я не уверена, что слова Марата мне не примерещились.
— Давай, — кивнул Павел, и Влада шагнула ко мне.
Раскрасневшаяся. Жутко недовольная. В глазах — ненависть.
— Я бы хотела извиниться, Алика. Мои слова… они не предназначены были для твоих ушей, но ты их услышала, и мне жаль. Я вспылила, — говорила она через силу. — Разозлилась, что Паша уделяет тебе столько внимания. Я не думаю, что ты… ну, ты поняла. Извини, этого больше не повторится, и я всегда буду рада принимать тебя в своем доме.
— В этот дом мы больше не придем, — снова шепнул Марат так, что услышала только я. — Был бы передо мной мужчина — избил бы, но Влада, к сожалению, женщина.
— Инцидент исчерпан? — натужно улыбнулась Влада, и опасливо взглянула на Марата.
— Извинения приняты, — кивнула я.
Соврала. Не приняты эти извинения. Никогда не понимала, как так можно — оскорбить человека, унизить, а потом извиняться. Неплохо было бы думать, прежде чем говорить, а если слово уже сказано — смысла нет извиняться.
К черту её извинения.
— Паша, бывшая, или не бывшая, но контролируй Владу. Иначе отхватит. Мы уходим, — сказал Марат, кивнул Альберту с Камиллой, и повел меня от дома, не позволив даже попрощаться.
Может и хорошо. Они неплохие, но моими друзьями никогда не станут просто потому что я бы ни за что не стала на вечеринке обсуждать рыночные преимущества желтых бриллиантов.
Не мои это люди.
— Сильно расстроилась?
— Нет, — глухо ответила я Марату. — Не хочу об этом говорить.
Мы молча дошли до дома, Марат впустил меня внутрь, и закрыл дверь.
Он пьян. Очень пьян, но походка ровная. Пожалуй, его состояние выдают лишь глаза и речь.
… шлюха. Это слово рефреном в моих мыслях звучит. Я и сама про себя такое говорила, но не ожидала, что будет так больно услышать это слово от чужого человека. Услышать, и догадываться, что неспроста.
Марат ведь отходил с ними курить. Сболтнул? Посмеялся, что купил меняю. Может, даже сумму назвал. Иначе откуда бы Владе узнать?!
Представила, как Марат, посмеиваясь, делится этим с приятелями, и обняла себя за плечи, чуть не задохнувшись.
— Тише, тише, — Марат встал напротив, оглядел меня странно, почти с ненавистью, и резко прижал к себе. — Влада — ревнивая идиотка. Поверь, я доходчиво ей объяснил, чтобы больше к тебе не лезла.
Я хочу его ударить. Хочу больно сделать.
Почему МНЕ всегда больно, а не ему? Почему? Где хоть какая-то честность в этой жизни?
— Это ты ей сказал про меня? — я попыталась отстраниться от Марата, но он не позволил.
— Сказал что?
— Что я… что я шлюха!
— Нет, — процедил Марат. — И ты не шлюха. Забудь это слово. Про Владу тоже забудь, считай, что её нет. И, дьявол, не считай меня тупым подростком-треплом. Сама-то подумай, зачем мне кому-то говорить такое?