Вдруг вопль издала, видя
Тала, как без чувства мать упала.
Да не в лодку, а в кровище, да как тянет
Её днище. И обезумев мать спасать, в сей гиблый
Смрад полез ребенок. Причём пришлось ей пострадать, упав
На каменный осколок. Но до крови разбив колени,
Не колеблясь, без сомнений в гнили рвалась
Лишь вперёд. Не заметив, что плывёт
В абсолютно чистом море.
Вот так и встретились они
У счастье редкого в фаворе. И сил не стало
У родни. И откинув ложный стыд, обе плакали навзрыд,
Когда б и слуги вторить стали. И их подняли руки
Нежно, и лодки к берегу поспешно
Наконец-таки пристали.
XXV
Когда ж разнёсся слух
Молвой, вернулся в море вновь покой.
И обитатели глубин все ликовали, как один. На глади
Прыгали дельфины, в восторге радостно кричали. Киты среды той
Исполины фонтанов брызгами стучали. Кишела живностью
Поверхность, на сколько видно было глазу. Но поутихла
Вдруг их резвость, когда б прислушались к указу.
И послал им мысли маг:
«Очистим воды от злодея! Пора убрать на
Дне бардак. Коль из-за зелья чародея чуть не расстались
С жизнью мы! Да будет грозной ваша месть! Тащить на суд холуя тьмы Теперь у вас забота есть. Искать отступника кругом, велю я даже по намёку Движенья к тёмному истоку. Уж разберусь я с ним потом! А за жизнь,
Своё спасенье благодарите не везенье. «новорождённое дитя»
Зовётся Талой. И прошу, запомнить имя это, я.
Какое в сердце я ношу.»
Но молча с брега наблюдали
За таинственным кошмаром, когда б к своим
Взывал бы царь. И вновь погибели все ждали, лишь видя
В них со злобным нравом проголодавшуюся тварь. Сменялись сцены
Для людей одна ужаснее другой. Сначала жуть гнилых кровей, затем Бесчисленной толпой их зверь морской пугает. И видя трепет
Их сердец, царь настойчиво внушает, всем
Убраться наконец.
И пустынным стало море, как-будто
То был просто сон. И про источник вспомнив горя,
Врагам отвесить на прощанье, народ решил «большой поклон», за
Их «душевное» старанье. Но казни воры ждать не стали, и в суматохе все Сбежали. Лишь тишь в пещере их встречала. Но вскоре очи видят мрак, Когда бы гневом дверь сломало. Да только люд, как не старался,
Не смог пролезть в него никак. И был завален тот проход.
И, как же зло слуга ругался, ни с чем
Покинув тёмный грот.
А Тала села на колени,
Обнявшись с мамочкой своей. О, сколько раз
Живя в мученье, желалось счастье это ей! И в ручку взяв
Свой медальон она тихо прошептала: «Согревал
Мне душу он, целовала его Тала.»
герцогиня
–То рода древнего печать
На меди вензель продавила. Ведь дабы мне тебя
Признать, пометить всё же я решила свою возлюбленную
Детку. Ну, что ещё мне оставалось? Как не надеть