Впереди показалась дверь, конец коридора, за которым кроется Пункт Стратегического Планирования и Карамазов, не желая узнавать что-то у Данте, решил расспросить всё у спутников:
– Эмилия, Тит?
– Да ничего мы не знаем, – взяла слово девушка. – Дела души нашего Магистра это… дела его души и нечего в них лезть.
– Простите, если задел вас, – сухо начал Карамазов, продолжил далее, чуть смягчившись. – Прости, Эмилия, не хотел тебя обидеть, просто желал узнать что-нибудь о Данте, а то как Консула, имперского деятеля в конце концов я его знаю, а вот как человека… с этим трудно.
– А зачем тебе оно?
– Тит, мы оказались в таком положении, что лучше бы узнать друг друга получше, всяко может пригодиться.
– Хорошо, я не против, только вот ты да Эмилия, узнавайте друг друга получше, а я уж как-нибудь и так проживу. Сейчас лучше приготовьтесь к собранию, – Тит приложился к ручке, опустил её и потянул дверь на себя. – Проходите, располагайтесь.
Глава седьмая. По слову Имама
На западе Аравийских Эмиратов. Где-то в мегалополисе Мекка. Три дня спустя.
Солнцепёк слишком страшен и стало очень жарко для этого времени года, но это и есть Аравия, а после тяжёлых военных действий тут теперь навсегда будет стоять истошный жар пламени небесного светила. Ни ветра, ни даже лёгкого дуновения не разрывает этого раскалённого ада, что воцарился над великим городом. Палящее солнце жестоко терзало эту землю солнечным огнём, заставляя воздух обжигать сами лёгкие. Да, каждый вздох в этом месте давался с болью, ибо воздушный кипяток стремился выжечь внутренние органы.
Весь «ад», сотканный из жары и духоты навис над городом, который со временем стал настолько священным, ибо стал единственным пристанищем Единой Мусульманской Веры, Великим Исламаторием… у этого великолепного города было множество имён, но все они не могли отразить величия этого города, который тем не менее окунулся в омут религиозности с таким дурманом, что Конгрегация Христианской Веры или в прошлом Империал Экклесиас могла лишь позавидовать тому, как новые последователи веры «Пророка» излагают мысли и идеи в массы и как их слушают.
Город стал настолько огромным, что в нём вмещалось больше пятидесяти миллионов жителей, ведущих образ жизни, утверждённый Великой Мусульманской Эмиратской Мечетью – религиозной исламской организацией, которая и правила вместе с Королём и Советом Шейхов. Никто не смел нарушить священного порядка, ибо он «предопределён самим Аллахом, и преступление его есть опаснейшей богохульство против нашего Бога и слов его пророка», как утверждали имамы. За порядком следили «Низшие Кади», которым вверили в руки отслеживание следование народа тому порядку, что был установлен. Если свершалась любая ошибка, вплоть до обычного неправильного жеста или незначительного отклонения коврика на намазе, человека могли подвергнуть тут же огромному штрафу или высечь пятью ударами, ибо он «нарушил священный порядок, установленный самим Аллахом». А если каждый шаг был под контролем, то говорить о собственных воззрениях и говорить не следует, ибо, как сказано: «Все ваши идеи, мысли и слова определены самим Аллахом и не должны противоречить тому порядку, что он установил, ибо это преступление против мира и Всевышнего!»