Коста смотал самодельную веревку, и спрятал. И принялся вспоминать, пересчитывая по головам тех, кто вчера не получил пайка.
Те, кто отказался. Те, кто верил в богов больше, чем в собственный голод. Те, кто ценил богов больше, чем собственную жизнь. Трусливые. Верующие. Молчащие. Один, два, три… семеро. Они тоже отвели глаза, стараясь не встречаться с ним взглядом. Но кроме этих семерых у него больше ничего нет.
Он ещё раз посмотрел в сторону четверки, которую называли «людьми» только по недоразумению Великого – бугаи уже толклись недалеко от двери и ржали в ожидании утреннего пайка.
Желание выжить он понимал как никто. Но живешь сам – давай жить другим. Если бы не надсмотрщики, кто знает, до чего бы они дошли.
«Три декады без женщин, – хмыкнул вчера сосед-мастеровой. – И они не тронули не одну – потому что это испортит товар. За это – убьют. Убивать им тоже нельзя, поэтому они всегда выбирают больных и слабы – для устрашения, как будто умерли сами…»
Он – больной. Маленький. И – слабый. Он прекрасно подойдет.
Коста проверил длину веревки, оторванной от чужого ханьфу и начал деловито вязать узел – кормежка скоро. Петли на обоих концах должны двигаться свободно и затягиваться легко.
* * *
«Пигалицу» в этот раз он приманил сам. Долго высматривал, стараясь поймать взгляд и потом кивнул ребенку – «иди сюда, быстро». И она пошла. Послушно.
Пришла. Остановилась на расстоянии шага, как всегда, и молча смотрела темными глазищами.
– Ты меня понимаешь? Слова понимаешь? – Коста вздохнул.
«Пигалица» медленно кивнула, засунув в рот один палец, посасывая.
– Говорить уже умеешь?
Ещё один кивок.
– Ты умеешь кричать? Громко, так, чтобы заболели уши?
Осторожный кивок.
– Мать… твоя мать болеет и не встает?
Пигалица кивнула ещё раз.
– Еду принесут скоро… хочешь кушать и пить вдоволь? На… – Коста сунул ей подаренный ранее шарик с кашей, завернутый в кусок тряпки.
Пигалица замерла. Вытаращила глаза и… сделала шаг назад.
– Тихо, тихо… – зашептал Коста. – Я тоже хочу. Я, – он ткнул в себя пальцем, – как ты. Хочу есть. Хочу пить. Мама болеет? – он показал в сторону угла трюма. – Болеет – мастер, – Коста ткнул на Наставника. – Ты – я, одно и то же, понимаешь? Мы одинаковые…
Пигалица моргнула.
– Одинаковые, – повторил Коста по слогам. – Мне нужна помощь… если выйдет, будет много воды и каши… много, – Коста показал несколько мисок сразу, – и даже если нет, поможешь – тебе буду отдавать еду я…
Если выживу.
– Пойдет?
Малявка хлопала ресницами, думая, и, наконец, едва заметно кивнула.
– Хорошо… хорошая девочка… умная девочка… смелая девочка… мне надо, чтобы ты сделала следующее…