Солнце, словно лаская, легонько касается розовой кистью верхушек пальм. По кромке прибоя бочком движется вереница крабов. Над океаном царственно кружат орлы…
Если и есть на свете рай, то он находится здесь.
Утром меня традиционно разбудил вопль «сабдживалы» — торговца овощами:
— Картошка, помидоры, лук — десять рупий кило-о-о!
Я вздрогнула и подскочила на кровати. Ровно семь! Подлец пунктуален, что вообще-то индийцам совершенно не свойственно… Доброе утро, страна.
— Имбирь, чеснок, горо-о-ох! — продолжал заливаться соловьём сабдживала, толкая перед собой тележку. Этот дядька ещё ничего, он хотя бы просто дерёт глотку, а его предшественник обходил дворы с мегафоном. Господи, и почему индийцы всегда так орут?
Я потёрла виски пальцами. Голова раскалывалась, я отвратительно спала ночью — допоздна выясняли отношения с мужем. Нормального разговора не получилось, мы накричали друг на друга и разошлись по разным комнатам. А разгорелся сыр-бор из-за того, что Макс сообщил: мы не сможем полететь в Россию, как планировали, поскольку он будет крайне занят на работе. Это означало, что я остаюсь без новогоднего праздника второй год подряд! Кто-то презирает банальные тазики оливье и селёдку под шубой (ох, а в Дели и селёдку-то достать можно только с боем), неизменную «Иронию судьбы» по телеку, бой кремлёвских курантов, а я тоскую по всему этому до зубовного скрежета. Мне не хватает предновогодней суеты, шопинга, атмосферы весёлого дурдома, но главное — снега! В Индии Новый год — это праздник даже не средней руки, а обычная календарная смена даты.
Макс — инженер-конструктор компании «Метрострой», которая выиграла тендер на строительство новых станций в Дели. Поначалу, узнав, что нам предстоит провести несколько лет в экзотической Индии, я пришла в дикий восторг. Мне, как художнику, нужны были новые темы для вдохновения, и первое время я действительно взахлёб рисовала все, что видела. Но постепенно ощущение новизны ушло, и я стала замечать за собой, что тоскую по Москве и всё чаще раздражаюсь на индийский менталитет и страну в целом. Мне не хватало русскоязычного общения, задушевных посиделок с подружками в столичных кофейнях или даже просто за кухонным столом у себя дома. Коллеги мужа не в счёт, мало кто из них привёз с собой в Индию семью. Их жёны и дети остались в России, удерживаемые детсадами, школами, работой… Это я — человек свободной творческой профессии. Однако уже полгода спустя после жизни в Дели я готова была взвыть от такой «свободы» — она была для меня пострашнее любой тюрьмы. Я напоминала себе верную жену-декабристку, которая отважно последовала за супругом в индийскую ссылку, но немного не рассчитала своих физических и душевных возможностей.