– Где твоя комната? – спросила она у Ирочки.
Девочка побежала к одной из дверей и открыла ее. Варя схватила со стола булку и, выйдя вместе с дочерью, хлопнула дверью.
Весь день она провела с Ирочкой. Вскоре после завтрака Вейру, Дайне и Хеддо ушли, и до самого вечера дочка с мамой остались одни. Ирочка устроила для Вари экскурсию по дому. Домик принадлежал древней, ссохшейся старухе, существу из позапрошлого века. Большинство вещей было ненамного моложе нее, и она относилась к ним бережно и с любовью. Отношение же ее ко всему современному, включая не только предметы, но и людей, и даже явления природы, было прямо противоположным. Физически все еще находясь в этом мире, душой старуха его не принимала и с осуждением взирала на «новые веяния», которые Варе показались бы старыми, как ее покойная бабушка.
С приходом иррийцев старуха замкнулась в маленькой комнатушке в мансарде, предоставив им делать все, что они хотят, поскольку не желала вмешиваться в идиотские драчки молодежи. Впрочем, старому телу не чужды были некоторые потребности, например, в воде, пище и их удалении, так что волей-неволей пожилая дама временами спускалась вниз и грозно сверкала очами на валяющиеся там и сям новомодные штучки и нелепых молодых недоумков, к которым причисляла в равной степени и Вейру, и его ординарца, и жену, и ребенка.
– Она чокнутая, – объяснила Ирочка. – Папа приказал ее не обижать.
Вейру не стал связываться с этим пережитком старины и велел служанке закрывать глаза на то, что бабка берет с кухни продукты.
– Много старая не съест, – сказал он, – зато одним конфликтом поколений меньше.
Если не считать мансарды, куда запрещалось совать нос, в доме было три комнаты: одна большая, служившая одновременно прихожей, кухней, столовой и гостиной, и две маленьких, а также совмещенный санузел, что, конечно, было похуже, чем в доме Нади, но на общем фоне деревянных сортиров на задних дворах выглядело вполне достойным для ставки командира десанта. Одну из комнаток отвели Ирочке, которая немедленно вырезала ножичком свое имя на старинном пианино, чем заслужила особую неприязнь старухи хозяйки. Кроме пианино, в комнате стоял мягкий антикварный диван, шкаф и столь же древний телевизор – правда, не работающий, но о том, чтобы выбросить его, нельзя было заикнуться. Вейру обосновался во второй комнате, где была более широкая кровать в стиле начала прошлого века, большое овальное зеркало на стене, завешенной ковром, сервант с вычурной посудой и массивный гардероб.
Служанка, готовившая еду и убиравшая в доме, была красивой и нестарой женщиной с темными волосами, что вызвало у Вари невольные подозрения. К ужину пришел Вейру, и она украдкой посматривала, не проявляет ли он к прислуге излишнего внимания, но ничего криминального не заметила. Правда, женщина, накрыв на стол, довольно быстро ушла.