Получасом позже компаньонка леди Пембрук вернулась, освеженная прогулкой и уже полностью овладела собой, что позволило без краски на лице смотреть в лицо домочадцам. Проходя мимо гостиной, Венеция была погружена в свои мысли, но из задумчивости ее вывели звуки музыки – нежные, полные грусти, они сразу же тронули сердце. Такую мелодию мог написать только тот, кто страдал от любви, и исполнение было превосходным. Венеция молча стояла в дверях, пока не прозвучали последние ноты и только теперь поняла, что за роялем никто иной, как Хантер. Встреча стала для него неожиданностью, заметив хозяйку полковник встал и по его всегда спокойному лицу можно было заметить (быть того не может!) откровенное смущение.
– Миссис Маршал, – проговорил он после неловкого молчания, – простите, я не знал, что тут кто-то есть. Я видел, что вы отправились на прогулку и занял ваш инструмент....
– Незачем извиняться! Вы доставили мне своей игрой огромное удовольствие. Полковник, если тетушка узнает о вашем таланте, вы будете участником всех музыкальных вечеров! – она старалась улыбкой смягчить его неловкость, но кажется добилась обратного эффекта.
Хантер поднял глаза и посмотрел на собеседницу с таким выражением, которое не оставляло сомнений – меньше всего ему хотелось бы развлекать вечерами гостей. Было что-то еще в этом взгляде карих глаз, что не ускользнуло от ее внимания, нечто большее, чем дружеское участие или интерес.
– Роберт часто говорит, что карьера военного – не для него. Но глядя на вас, мистер Хантер, я удивляюсь, почему вы выбрали такое поприще? Я не ошибусь, если скажу – уделять время музыке у вас не было ни единой возможности.
– А вы представляете меня, произносящим речь в парламенте? Здесь по примеру Бейли я сказал бы, что такая карьера не для меня. Я лишен красноречия и, наверное, кажусь временами косноязычным.
– Ничего подобного! – с чувством сказала Венеция. – Ваши рассказы я слушала с большим удовольствием. А то, что вы лишили их красноречивых эпитетов, нисколько не умаляет талант рассказчика.
– Вы слишком добры, – пробормотал он, глядя куда-то в окно.
– Ну конечно, я только то и делаю, что преувеличиваю ваши достоинства. Играете в вист вы тоже ужасно, поэтому мы обыгрываем бедную тетушку и Роберта, – Венеция старалась перевести разговор в шуточное русло. – Перестаньте, полковник, вы приятный гость в этом доме, и я совершенно не покривлю душой, если скажу, что буду рада считать вас своим другом.
Она протянула Хантеру руку. Влюбленным часто хочется быть добрыми ко всем на свете, и Венеция не была исключением, ей хотелось развеять меланхолию и беспричинную грусть полковника. Он рассеянно пожал ее пальцы, но тут же убрал руку, сослался на срочные дела, и поспешил откланяться, оставив собеседницу в полном недоумении. Когда его широкоплечая фигура скрылась из виду, Венеция словно проснулась. Неужели леди Пембрук разглядела правду, и друг Роберта питает к ней чувства? Чем еще можно было объяснить такие перепады настроения?