— Я увидела свет, — Тамриз выглядела смущенной.
— Ты что тут делаешь? — от удивления Ариста забыла даже сказать, что выиграла пари на девственность. — Я думала, ты-то до утра не вернешься!
— Да, я нашла себе одного. Статный, силач, и борода такая благородная.
— Ну?
— Я предложила ему бороться на руках. Мы сели, схватились, и я… сломала ему кисть. Случайно.
Повисла пауза.
— Тоскарова борода.
— Да. В общем, он расплакался и убежал. А со мной никто больше не захотел состязаться.
— Что ж, — Ариста отложила свиток с поэмой, — логически из этого следует, что лучшие шансы познать доброго мужчину у нашего тихого игрока в петтейю.
В самом деле, Тигона до сих пор не вернулась. Обе девушки усмехнулись, оценив иронию ситуации. Ариста подумала, что Тоскар, пожалуй, не лишен чувства юмора. Прямо как брат его Мегист.
— Можно тебя спросить? — Тамриз устремила на подругу неожиданно внимательный взгляд темных глаз.
— Спрашивай.
— Почему ты так сторонишься других варваров? Они ведь твои соплеменники.
Вопрос застал Аристу врасплох. Не потому, что она не знала ответа. О нет, ответ-то ей был известен прекрасно, она выучила его на языке брани и бедности, по алфавиту всеобщего презрения. Просто никто никогда не спрашивал ее об этом вот так: с искренним непониманием и… сочувствием?
Надо ли отвечать? Поймет ли ее эта смуглая чужеземка? Но соблазн был слишком велик. Наконец поговорить об этом с кем-то, кто не смотрит на тебя волком.
— Из-за отца.
— Отца?
— Его звали Лисистрат. Лисистрат Гракх. Но теперь его имя в Орифии предано забвению.
Ариста тут же заметила, что принцесса ее не понимает.
— Это значит, что имя человека никогда не произносят, потому что он совершил страшное зло против полиса. И теперь весь его род проклят богами. Вот люди меня и сторонятся. Думают, я тоже проклята. И боятся, мол, если я буду рядом, то боги и на них тоже прогневаются.
— Что же такого совершил твой отец?
— Он стал тираном.
Снова недоумение в тигриных глазах.
— Понимаешь, — в сердце Аристы будто открыли запертую дверь, и слова о горькой доле семьи свободно полились наружу, — он был начальником городской стражи. И однажды он использовал верных ему воинов, чтобы разогнать Совет десяти и провозгласить себя правителем. Он издал закон, по которому его дети должны были царствовать в полисе. Потом он согнал многих горожан на работы, заставил их строить новые причалы, башни и корабли. Велел еще построить в городе вторую площадь, чтобы агора и рынки были раздельными. Но народ не смирился. Был заговор и большой бой в центре города. Отца свергли и… — девушка проглотила горячий комок в горле, — и бросили в море с камнем на шее.