— Почему же тебя не казнили с ним? — удивилась Тамриз.
— Ну, спасибо!
— Прости меня. Просто у нас, когда казнят изменника, казнят и всю его семью. Даже детей.
— У нас не так. Боги могут проклясть целый род, но закон карает каждого только за его преступления. А я была тогда еще девочкой.
Тамриз поднялась с кровати и в глубокой задумчивости прошлась по комнате.
— Но ведь агора и рынок у вас по-прежнему раздельные, и все причалы на месте! Значит, делам твоего отца позволили жить?
— Да. Их сочли полезными для полиса.
— Тогда за что же его казнили?
— Ну как же, за попрание священных свобод и прав граждан. Он ведь принудил людей силой, заставлял их работать под угрозой смерти. Это преступление.
— Вовсе нет! — Ариста даже вздрогнула, таким негодованием полыхнули слова Тамриз. — Твой отец был прав! Мудрый владыка лучше знает, что будет во благо его подданным! Если они смеют ослушаться, их надо казнить! Вы же наказываете непослушных детей! Как иначе избежать смут и беспорядков?
Сперва Ариста испугалась, нет ли ещё кого в дормитории, кто мог бы слышать безумные речи принцессы. Потом ей подумалось, что это все-таки очень странно: объяснять кому-то, почему ее самый любимый человек был в чем-либо виновен.
— В Орифии думают не так. У нас каждый взрослый человек свободен и должен сам за себя решать. Где ему служить, кого любить и прочее. А отец отнимал у людей это право.
— Какая дикость! Если один человек думает одно, а другой иное, как можно решить что-либо важное?
— Для этого пишут законы. А если и это не помогает, тогда граждане собираются вместе и спорят, пока большинство не решит, как лучше. И меньшинство должно подчиниться их решению. Мы зовем это народовластием. Понимаешь?
— Вполне. Вы меняете власть одного мудрого на власть множества глупцов.
Ариста вспыхнула и вскочила на ноги. Подумать только: чтобы пробудить в ней патриотизм, всего-то и нужно было ввязаться в спор с этой чернявой засранкой! Сама-то, небось, привыкла помыкать безмолвными рабами, которые строят в ее честь пирамиды и статуи!
— Почему обязательно глупцов?
— А как же иначе! Что может знать о делах правления рыбак или пекарь? У вас даже шлюхи могут объявлять войны, если соберутся в толпу побольше!
— Как же, по-твоему, лучше? Слепо повиноваться кому-то одному?
— Тому, кто с детства учился править и понимает…
— Ага! А ну как он сам будет глуп или жесток? Или напьется однажды и спьяну объявит войну?
— Взгляни на меня; я что же, глупа или пьяница?
— А ты представь, что я убью тебя прямо сейчас. Вся мудрость и опыт, на которые полагался твой народ, умрут вместе с тобой. Это врожденный изъян деспотии!