Артем оказался моим спасением этой сложной ночью. Он отвлекал от тягостных дум разговорами, ходил за дрянным кофе к вендинговому аппарату на парковке и всячески поддерживал, пока я не оттаяла и не успокоилась настолько, что смогла полчасика подремать, укутавшись в пушистый плед.
Странности нашей совместной ночи добавляли долгие проникновенные взгляды Артема. И нет, не тяжёлые, отягощенные плотским желанием, такого бы я не потерпела в этот момент, а внимательные и сопереживающие. Артем смотрел так, словно все про меня понимал, знал и искренне сочувствовал. Ну с сочувствием все ясно, любой бы на его месте… Или нет? Вот нужно было мне опять не к месту вспомнить Пашу и его умилительную простоту, когда он отправил меня в роддом и спокойно лег спать. А что такого? Все правильно, ему утром на работу, а я с врачами. Ну правда, чем он мне мог помочь тогда? Ничем, как и Артем сейчас, между прочим, не своему сыну. Но он здесь, со мной, под окнами больницы, а Паша в ту ночь просто посадил меня в скорую и отправился досматривать прерванный моими схватками сон.
Артем был со мной и утром, когда я трусливо топталась у двери в отделение и не могла решиться нажать на звонок. Он сделал это сам и первым начал разговор с врачом, дав мне время собраться. И за это я была ему так благодарна, что подавила порыв обнять и прижаться головой к его плечу. Странное желание, но вполне объяснимое, особенно после хороших новостей. Врач подробно рассказал про Андрейку, успокоил и обнадежил, — судороги были вызваны резким обезвоживанием после длительной высокой температуры и, при соблюдении рекомендаций, больше никогда не повторятся.
Какое же облегчение вызвали слова доктора, просто гора с плеч. И я всё-таки не удержалась, — пока медсестра собирала Андрейку на выписку, — обняла моего невозмутимого сопровождающего. Безо всякого скрытого смысла, просто от избытка чувств.
— Спасибо тебе огромное, Артем! Даже не знаю, как бы я сама с этим справилась.
Теплые ладони осторожно сжали плечи — Артем тоже меня обнял, и вот тут-то я впервые за часы, проведенные наедине, почувствовала это. Знакомое ощущение внутреннего напряжения. Физическое влечение, вот что это было.
Вытесненное другими, более сильными чувствами, оно терпеливо ждало своего часа, и дождалось.
Артем с шумом выдохнул, его пальцы на плечах дрогнули, крепче сжимаясь, и это отрезвило меня, как ведро воды, вывернутое на горячую голову.
Что я творю? Вот что? Моего ребенка ещё не выписали из реанимации, а я обнимаюсь с чужим мужиком и чувствую при этом то, о чем замужней женщине не следует даже думать.