Как только установилась связь, меня поразили две вещи. Первая: за спинами моих родителей высилась вышка, которую я очень хорошо знала. Они ждали меня в Карне, и от этого у меня на глаза навернулись слезы. Этого я не ожидала. И второе: на руках у мамы сидел упитанный щенок лабрадора и улыбался прямо в камеру. Вот это совсем выбило меня из колеи. Это было так на них непохоже.
– Земля вызывает Анжелику! Земля вызывает Анжелику! – воскликнула мама и помахала лапой щенка. Он не возражал.
– Привет лунатикам! – папа тоже махал мне рукой и смеялся.
Они выглядели такими родными, такими… не знаю, нет у меня таких сильных слов, чтобы описать, что я тогда чувствовала. Все мы прослезились, кроме Барни, так мама назвала щенка. Мы шутили, смеялись, и я никогда еще не ощущала себя такой нужной, такой причастной, в те 15 минут мы впервые были семьей, настоящей, ничто не стояло между нами, мы были нужны друг другу, рады друг другу и не стеснялись это показывать. Они изменились, может, 5 лет вдали от меня заставали их что-то понять, как и меня, но я точно знала – что-то изменилось, и после моего возвращения что-то будет по-другому.
Я хочу сказать, я и раньше уезжала, мы мотались по миру, но всегда могли встретиться, если будет на то желание, и уж в любой момент могли позвонить друг другу. А тут я улетела на другую планету, стала недосягаема, как и они для меня. Всего 15 минут в неделю и больше никаких контактов, они остались на 5 лет без дочери, а я без родителей. Может, это изменило нас, заставило что-то понять. А может, я просто выдаю желаемое за действительное. Как говорил мой папа, твои воспоминания принадлежат только тебе, потому что свой отпечаток личность оставляет на всём, одни и те же события все мы воспринимаем и помним по-разному, а со временем еще и превращаем воспоминания из документальных файлов в художественные, вынимая и добавляя кусочки по своему усмотрению. Этому меня тоже научил папа. Он всю свою жизнь работал с человеческой психикой, так что много чего мог рассказать.
Мама представила мне Барни, сказав, что это наш новый член семьи, папа при этом закатил глаза и сделал вид, будто стреляет себе в висок из пальца. Мы радовались и болтали без умолку все 15 минут, и тогда у меня появилась робкая надежда, что мое будущее, может быть, не будет таким туманным. Но ничто в этом мире на карается так, как надежда, за последние 10 лет я это хорошо усвоила. Когда таймер пикнул в первый раз, предупреждая, что мне осталось всего 15 секунд, мы стали прощаться, как выяснилось, навсегда. «Мы ждем тебя и очень любим. Возвращайся скорее», – такими были их последние слова. Больше мы так и не увиделись. Мою прежнюю жизнь на самом деле отсек второй сигнал таймера, говоривший, что время вышло. Как же он был прав.