Эстер также не замечала, что её уже привезли в больницу, осматривают, щупают. Доктор удивился, но Эстер счастливо отделалась ссадинами и небольшим сотрясением. Ей всего лишь было необходимо обработать содранные колени, локти и лоб, но они совершенно не представляли опасности.
От своей прострации Эстер очнулась только когда услышала голоса родителей, зовущих её по имени. Они оба взяли отгулы на работе (мама в архитектурном бюро, а папа в банке) и пулей примчались проведать дочь. Они знали, как важна для неё Трис, поэтому знали, что Эстер будет в более чем грустном состоянии. Мама даже купила Эстер её любимого овсяного печенья, хотя Эстер давно отказалась от него, чтобы немного похудеть, что успешно получилось у неё полгода назад.
– Солнышко, – мама Эстер присела рядом с ней на лавку, потянула лицо дочери и повернула на себя. – Как ты?
Эстер молчала. А какие слова могли бы выразить её состояние?
Мама и без слов всё поняла. Она вообще всегда понимала дочь без слов.
Папа поговорил о чём-то с докторами, куда-то позвонил и тоже подошёл. Он не сел рядом с Эстер, а присел на корточки перед ней, взял её ладони в свои и мягко сказал:
– Давайте поедем домой.
Мама Эстер кивнула. А затем кивнула и Эстер.
Дома Эстер позволила себе впервые за долгое время поесть своё любимое овсяное печенье и выпить какао. Обычно это называют «заеданием горя», но ей было откровенно всё равно, как это называется.
Конечно, по привычному ходу вещей Эстер нужно бы было приниматься за уроки, потому что их, как обычно, была тьма тьмущая, а Эстер – ответственная ученица и отличница. Но мысли об уроках вообще не приходили в её голову. Родители разрешили не ходить в школу на следующий день.
Всегда кажется, что в важные моменты нашей жизни в голове будет витать множество разных мыслей. Возможно, мы даже додумаемся до чего-то, чего не могли бы придумать раньше или в другом состоянии. Но в голове Эстер была звенящая пустота. Ни единой мысли, ни единого желания – только перекати-поля не хватает.
Эстер сидела на своей кровати и осматривала свою комнату так, как будто никогда её не видела. Стены, потолок, ламинат на полу, шкаф с вещами, комод, стол со стулом и стеллаж – всё было белоснежное. Только её собственные вещи разбавляли всё это цветами.
Потом взгляд Эстер переместился на верх стеллажа, а потом на подоконник. И там и тут было множество горшков со всеми возможными цветами, которые только можно было представить. Эстер, как и её мама, очень любила живую природу. По правде говоря, именно поэтому мама Эстер и стала архитектором – она хотела проектировать города, где было бы много парков и зелени. На деле всё, конечно же, оказалось сложнее.