По памяти я спускаюсь в кухню и даже не врезаюсь в ту самую мебель. На радостях открываю холодильник – Горский говорил, что там есть холодная вода. А когда закрываю, вскрикиваю от неожиданности и роняю газировку. Пробка выстреливает, и вода разбрызгивается во все стороны.
– Твою ж!
Мы с Никитой одновременно ловим бутылку на полу, скользим и еле удерживаемся друг за друга. А после я ржу во весь голос.
– Прости, – задыхаюсь от смеха, – сегодня явно не мой день.
– Я заметил, – без тени улыбки произносит Никита.
Он спокойно отходит и наливает воду из маленького крана. Подает мне.
– Спасибо, – выдавливаю и залпом осушаю стакан.
– Еще?
– Нет.
Когда раздается звонок в дверь, я вся напрягаюсь. Голова почти дымится от мыслей, пока Никита выходит в коридор, а затем возвращается с бумажными пакетами. Пахнет от них просто невероятно, у меня слюна собирается во рту.
– Я заказал еды.
Никита выставляет на стол боксы. Чтобы бы не наброситься на них сразу, я кусаю губу, беру тряпку и вытираю мокрый пол. Мою руки. Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– С твоей комнатой обещают закончить через три-четыре дня, – говорит Горский, когда мы садимся друг напротив друга.
– Я найду, где пожить, – отвечаю уже с набитым ртом.
В оправдание могу сказать, что я очень голодная. Мамма мия, а говядина тает во рту! Так бывает?
– Можешь оставаться, сколько нужно. Меня не будет до пятницы.
Пять дней? Куда он? И почему этот факт волнует больше, чем предложение погостить?
– Не боишься оставлять меня здесь? После всего, что узнал?
Силы и уверенность возвращаются ко мне вместе с белком, поступающим в организм. И как люди живут без мяса?
– Из дома нечего выносить, кроме телевизора. К тому же я знаю, где тебя искать.
Он смотрит на меня испытующе. Кладет связку на стол.
– Вот ключи. Мой номер у тебя есть, если что понадобится.
После потрясающего ужина Горский собирает пакеты, пластик и молча выходит. А следом я слышу скрип и выглядываю: чемодан на колесиках. Он уезжает так скоро? Спрыгиваю на пол и семеню за ним. Горский уже сменил мокрый свитер на новый, выглядит круто. Он обувается, медленно встает. Смотрит на меня как-то странно. Все вообще очень странно – я в его доме, провожаю в путь-дорогу. Просто дико.
– До встречи, девочка Рада, – произносит. – Не беги первым делом изучать мою спальню.
– Я не… – хочу возмутиться, но замолкаю.
Он холоден как никогда раньше, даже шутит с морозной свежестью. И я его не виню – спокойно закрываю за ним дверь и наблюдаю в окно, как Никита выезжает со двора. Но когда оглядываюсь по сторонам, его холодность внезапно кажется почти осязаемо приятной. Потому что все его поступки противоречат тому, каким бесчувственным он хотел бы казаться.