Либеральным чувствам Хорнблауэра проявить себя не было времени. Он среагировал мгновенно, и без малейших раздумий сделал выпад тростью. Острие одерживает верх над лезвием — конец трости ударил разбойника в щеку, и тот, наполовину оглушенный, завалился на спину. Хорнблауэр вывернул его руку, заставив уронить «дубинку». Разбойник оказался обезоруженным, и Хорнблауэр мог подозвать блюстителя порядка и отправить бродягу на верную смерть. Но он, разумеется, не мог так поступить. Вместо этого он вернулся на корабль Эксмута, ведя с собой бродягу.
«Милорд, не откажите мне еще в одной любезности. Не могли бы вы зачислить этого человека в состав своего экипажа?»
ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА
Рассказ
(перевод: Константин Киричук)
Адмирал Флота лорд Горацио Хорнблауэр в одиночестве сидел со своим послеобеденным стаканчиком портвейна в столовой имения Смоллбридж и испытывал чувство величайшего комфорта. Дождевые капли тяжело барабанили в окна; бесконечный дождь лил несколько уже несколько дней, подчеркивая печальный рекорд этой весны — более дождливой не помнили и старожилы. Время от времени шум дождя усиливался — это резкие порывы ветра бросали тяжелые капли в оконное стекло. Фермеры и арендаторы будут жаловаться больше обычного, особенно теперь, когда перед ними вырисовывается печальная перспектива — потерять урожай еще до того, как он успеет созреть. Хорнблауэр ощутил прилив глубокого удовлетворения при мысли, что уж его-то доходы не зависят от капризов погоды. Как Адмирал Флота он уже никогда не будет терпеть нужду на половинном жалованье; льет дождь или светит солнце, царит мир или грохочет война, он всегда получит свои вполне приличные три тысячи фунтов в год, а вместе с еще тремя тысячами дохода от средств, вложенных в государственные ценные бумаги, ему уже не только никогда не придется не только бедствовать, но даже и беспокоиться о завтрашнем дне. Он может быть снисходительным к своим арендаторам; более того, он сможет подбросить своему сыну Ричарду еще пять сотен в год — учитывая, что молодому полковнику гвардии приходится часто сопровождать молодую королеву и посещать двор, можно представить какие длинные счета присылает Ричарду ежемесячно его портной.
Хорнблауэр отпил глоточек портвейна, вытянул ноги и потянулся, ощущая приятное тепло камина, согревающее ему спину. Два бокала великолепного кларета, выпитые ранее, уже явно начинали играть свою роль, помогая желудку в приятном процессе переваривания прекрасного обеда — это, кстати, был еще один повод для того, чтобы поздравить себя с тем, что в возрасте семидесяти двух лет желудок не доставляет никаких поводов для беспокойства. Он — счастливый человек. Он достиг вершины профессиональной карьеры — вершины абсолютной и неоспоримой (его производство в Адмиралы Флота было настолько недавним, чтобы воспоминание об этом событии все еще приносило Хорнблауэру неподдельное удовольствие). А еще он мог наслаждаться крепким здоровьем, значительным доходом, вниманием любящей жены, прекрасным сыном, ожиданием внуков и искусством хорошего повара. Он мог потягивать свой портвейн и ощущать удовольствие от каждой его капли, а когда стакан опустеет — пройти в гостиную, где Барбара читает книгу и ожидает его у другого камина, в котором тоже гудит огонь. Жена любит его, а прошедшие годы самым удивительным образом сделали ее еще красивее, чем в юности. Слегка похудевшие щеки лишь подчеркивают изящный рисунок ее лица, а ее седые волосы странным образом контрастируют с прямой спиной и легкостью в движениях. Она так красива, так грациозна и так величественна. Завершающим штрихом были очки, которыми Барбара с недавних пор вынуждена была пользоваться для чтения; этот предмет несколько уязвлял ее чувство собственного достоинства — настолько, что она всегда сдергивала очки, если существовала хоть малейшая опасность, что посторонний увидит у нее на носу этот плод технического прогресса. Хорнблауэр снова улыбнулся, вспомнив про это, и отпил еще глоточек портвейна — все же лучше любить живую женщину, чем богиню.