Сначала было трудно обуздать свой гнев, который с каждой минутой становился все сильнее и сильнее. Я тащилась через равнины, через океан, чтобы попасть сюда. Я охотилась, торговала и пряталась. Я чуть не умерла. И — в мысли, которая все еще сжимала дрожь вины в моей груди, — я убила.
И все это для того, чтобы меня вышвырнули за запертую дверь какого-нибудь сварливого «учителя», отказавшегося обучать меня.
Боги, он даже не был Вальтейном. Я мало что знал о Владельцах Солари, но я знала, что, хотя теоретически они могли делать большую часть того, что мог делать Вальтейн, то, как они использовали свою магию, сильно отличалось от того, как я использовал свою.
Но.
Я вдыхала свой гнев и выдыхала решимость.
Если они собирались заставить меня оказаться в этой ситуации, то ладно. Я бы сделала все, что могла.
Я не была уверена, чего ожидал Максантариус, но я не уходила. Вместо этого я села прямо за дверью, скрестив ноги, и стала ждать. В конце концов он должен был выйти. И когда он это сделает, я буду здесь. К тому же… мне некуда было пойти.
Прошло минут — тридцать, сорок, пятьдесят. Потом часы. Я наблюдала, как лепестки цветов становятся все ярче и ярче под заходящим солнцем, затем отражают тепло заката, а затем скручиваются и складываются в сумерках.
Было холодно. Трелл не было холодов, и мне не особенно понравилось это незнакомое ощущение.
Листья цветка нежно свернулись, как животное, готовящееся ко сну. Я подумала, не наложил ли он на них какое-то защитное заклинание, чтобы защитить их от холода. Мои зубы стучали.
И вот, наконец, дверь открылась. Меня так резко тряхнуло, что спина завизжала.
Максантарий стоял в дверях.
— Ты выглядишь замерзшей, — сказал он как ни в чем не бывало.
— Да.
Я не видела смысла отрицать это.
— Ты собираешься куда-нибудь идти?
— Мне некуда.
Я попыталась звучать очень жалко.
Он вздохнул.
— Полагаю, она оставит тебя здесь самой холодной весенней ночью за многие годы, — проворчал он. Затем он отступил от двери, настороженно глядя на меня. — Я приглашаю тебя внутрь, но только потому, что если я позволю тебе замерзнуть здесь, мне придется отказаться от своего морального превосходства.
Я не понимала, что все это значит, за исключением важной части. Я поднялась на ноги, слегка вздрогнув, когда моя спина выпрямилась, и подарил Максантариусу свою самую очаровательную, благодарную улыбку. — Спасибо, Макс-ан-тар-и-ас.
Я была очень горда собой за то, что правильно связала все эти слоги вслух.
Он закатил глаза и отступил в сторону, придержав для меня дверь.
— Макс, пожалуйста. Иначе мы потратили бы полжизни, произнося это нелепое имя.