– Мой путь тернист, потому что на нем всегда стоят завистники! – пояснял он при случае.
Несмотря на высокий рост и козлиную бородку, он напоминал Ольге брошенного котенка, при виде которого женское сердце сжимается от жалости, в ушах звучит комариный писк, и ничего не получается поделать с желанием вынести к порогу молока в блюдце. В свою очередь художник, не хуже котенка, почувствовал женскую слабину. Он не упустил случая жалобно мяукнуть, заискивающе потереться о ногу и незаметно перескочить через порог.
С ним было интересно. В хорошем настроении он мог часами читать стихи, играл на гитаре и неплохо пел. Его друзья наперебой старались перещеголять друг друга в оригинальности идей. Правда, в хорошем настроении у него не бывало вдохновения, и он не мог работать над будущими шедеврами. Вдохновение художника шло рука об руку с мрачным пессимизмом и желчной мизантропией. Свой стиль, в противопоставление живописи, художник называл смертописью. Полотна его были почти сплошь черны. Лишь редкие голубовато-холодные точки, похожие на звезды, торчали там и сям. Над каждой светлой кляксой смертописец мог думать по нескольку часов, а то и дней. Ольга непомерно уважала такое старание, но, как ни силилась, понять содержания картин не могла. Чтобы не расстраивать мужа, она внимательно выслушивала объяснения о том, что смертопись интуитивна, неотделима от судьбы автора и непостижима для серых масс; что абстрактная трактовка элементарных основ Бытия – не только спонтанное самовыражение, но и завещание потомкам.
Серая масса и впрямь не спешила покупать смертопись. И яркие представители Богемы почему-то не спешили. Словом, с ролью кормильца художник сжиться никак не мог, зато амплуа транжиры давалось ему легко. Ему регулярно требовались холсты и краски. Для поддержания в тощем организме творческого горения ему была необходима вкусная и здоровая пища. Одеваться он также любил с богемным шиком.
К тому времени Ольга, окончив соответствующие курсы, работала парикмахером и грезила карьерой стилиста. И ей снова везло: довольно часто ее приглашали делать свадебные прически, профессиональный маникюр и визаж. Она шагала к высотам профессии гораздо быстрее супруга. Через некоторое время она была нарасхват. Приходилось разрываться между работой в парикмахерской и частными заказами и
начисто забыть о выходных.
Ольга старалась скопить денег на собственную квартиру. Но они почему-то не скапливались. Проведя несложный бухучет, Ольга быстро обнаружила в семейном бюджете зияющую брешь в лице мужа, который из тощего брошенного котенка постепенно превращался в наглого зажравшегося котяру. Но о том, чтобы выгнать его к чертям, она и помыслить не могла (откуда в женском сердце столько терпения по отношению к самозваным тиранам – неразрешимая загадка).