Меж тем, художник тоже работал над собой: свой творческий метод он усовершенствовал тем, что рядом с красками и кистями теперь ставил кружку с пивом, которую регулярно опорожнял. Он называл это «релаксацией сознания» и уверял, что практически достиг совершенства в расстановке белых точек на черный фон. Чем ближе к совершенству был художник, тем меньше становился расход краски на очередную картину и увеличивался расход пива. В один прекрасный день совершенство, по всей видимости, было-таки достигнуто. Краски исчезли совсем, осталось одно пиво. Поскольку мастер достиг вершины, дальше двигаться в творчестве было некуда. И он двинулся из дому…
Во время очередного скандала с женой по поводу двухдневной отлучки художник предпринял неумелую попытку физического насилия. Однако результат превзошел самые смелые ожидания. Он подбил Ольге глаз. Как ни странно, фингал помог ей прозреть (конечно, в метафорическом плане). Выдворить мужа вместе с его творческим наследием представлялось ей делом трудоемким, и потому она съехала сама, вместе с чемоданом любимых платьев и дорогим маникюром.
На этот раз обретение свободы было затяжным и мучительным, как поездка верхом на ишаке из Калининграда во Владивосток. Художник находил ее на новых квартирах, плакал, валялся в ногах и просил прощения. Несколько раз – успешно. Однако и прощеный, художник не спешил отказываться от своего творческого метода, и потому рано или поздно оказывался за дверью. Потом он просто приходил канючить деньги.
И все-таки огромная дыра в бюджете была практически залатана. Круг клиенток неуклонно рос, благодаря «сарафанному радио». Ольге удалось завязать нужные знакомства на таможне и доставать импортную косметику по цене конфиската, и успешно сбывать ее с немалой прибылью. Мобильник звонил круглосуточно. В самом центре города постепенно поднималась новостройка на сто двадцать квартир, одна из которых по окончании строительства и выплате положенных кооперативных взносов принадлежала бы Ольге.
Но радоваться жизни не получалось. Во-первых, было просто некогда. Во-вторых, на Ольгу наехали рэкетиры, которые требовали процент от доходов и обещали ломать пальцы – по одному в неделю, если не согласится. Практически сразу же вслед за бандитами ее разыскала налоговая. Эти пугали сроком за незаконное предпринимательство и процент ломили еще больший.
Но отойти от дел Ольгу побудило отнюдь не это. Она была не робкого десятка, и как-нибудь смогла бы прокрутиться. Просто однажды, проснувшись утром, она поняла, что не может больше смотреть на своих клиенток. Молодящиеся старухи вызывали раздражение, бесили кокетки средних лет, глупые и счастливые невесты порождали ярость. Хотелось крикнуть: «Эй, вы! Для кого хвосты распускаете? Для этих козлов?! Я вас накрашу, но ведь умываться-то слезами придется!»