Голос ее дрожал от волнения, как и она сама, едва удерживаясь на своих высоких каблуках.
– Не важно, – безразлично обронил я, покинув поместье вслед за Лео.
Оставшись одна, Рене готова была залиться самыми горькими слезами, которыми только могла, но она не позволила бы случиться этому сейчас. Ее размокшее от слез лицо неуместно бы смотрелось на предстоящем балу.
Нежный синий бархат, соединенный с черным атласом, был прекрасно соединен в изящную маскарадную маску, которую я машинально продолжал держать в своих руках, почему-то не решаясь ее надеть.
Сегодняшний бал, посвященный Эндиану, должен был поведать каждому из нас о радости, давно забытой, но столь желанной.
Видя улыбки и эти сияющие глаза тех, с кем прошло мое далекое детство, я и сам хочу улыбнуться, так же беззаботно включившись в их пустую беседу, не имеющую, на самом деле, никакого смысла, но я не могу, сам не понимая, что меня сдерживает.
Я бы мог забыть обо всем, что меня терзает в глубине души, поддавшись этому легкому чувству радости, если бы не огромная дыра в моей груди, не позволяющая нормально дышать. Но я стараюсь, я изо всех сил старюсь заполнить ее разнообразными чувствами, просто забыв о своих кошмарах.
В голове буйствует холод, и я не в силах запретить ему управлять собой. Он точно какая-то болезнь, давно пробравшаяся в мой разум через отравленный воздух собственного мира. Отвергая его, я не раз пытался начать все с самого начала, отбросить все, что со мной случилось, на задний план, но даже сейчас я думаю не о празднике, не о чувстве радости и покоя, а о тех голубых глазах, которые внезапно возненавидели меня.
Сердце разрывается в груди, когда я снова мысленно прикасаюсь к тонкой бледной коже, неотрывно смотря в эти чистые, непорочные глаза. И я бы мог вечно думать о них, если бы не призрачный, слабый силуэт Сэма, уходящий в туман, вдруг не вторгся в мое сознание.
Когда все воспоминания разом ударили по мне, я уже не мог улыбаться, как бы мне не хотелось этого.
Весь этот мир, выдуманный много лет назад, перестал для меня быть реальным, став каким-то притворным, точно не совершенно не моим. Хотя, быть может, так оно и есть, а я просто продолжаю тешить себя навязчивыми идеями.
Щелчок, раздавшийся прямо у моего уха, заставил меня снова вернуться в окружающую реальность, которая давно ждала от меня хоть какой-то реакции. Когда голова моя опустела от тяжелых мыслей, став невероятно легкой, что в нее едва бы могла уместиться самая незначительная идея, я понял, что остался один на один в кожаном салоне лимузина.