Казанович улыбнулся, глядя на Султанова и Восклецова:
– Чего приуныли? Давайте-ка, ешьте.
Механик Горюнов, слушая, о чем говорил Казанович, чуть не расплакался. Не поминают, значит, его дурным словом. И сам бы не помянул, случись такое с кем-либо. Но то другие. У других иное, выражаясь словами Шмелева, разумение. Надо же, машину завалил! Три часа сна отбрил у людей, как лезвием.
Он снова вспомнил регулировщика, машущего руками в свете фонарей. Перетянул рычаг, перетянул. Помнил, как качнулся кусочек неба между станционными постройками, как хрустнул под днищем край платформы… Как вылез рассеянно из машины… А тут комбат бежит: «Твою крову мать!».
«Садовая, садовая головушка», – сокрушался Горюнов. Все в жизни не так, не с того краю…
– Вы что, плачете, ефрейтор Горюнов? – тихо, как во сне, донесся тонкий голосок сержанта Быстрова, только приехавшего в «линейку» из танковой учебки.
Ну вот, не хватало молодым нюни показывать! Горюнов повернулся на другой бок и сделал вид, что спит.
– Товарищ ефрейтор, – вновь позвал Быстров, склоняясь над Горюновым. – Не переживайте, прошу вас, с каждым может случиться, товарищ ефрейтор!
– Ммм, – промычал Горюнов и повернулся к Быстрову: – Чего не спишь, сержант? Не переживаю я. А всплакнул, видимо, во сне. Не приставай.
Быстров доверчиво смотрел на Горюнова и молчал.
– Спи ты лучше, командир. Завтра разгрузка, намаешься на мою голову.
– Извините, товарищ ефрейтор… Я думал…
– Хорошо, что ты думал, Быстров, – прошептал с теплотой в голосе Горюнов. – Только поменьше думай о чужих бедах, больше проживешь.
– Извините, товарищ ефрейтор.
Казанович приступил было к трапезе, но не донес ложки до рта. Так и замер.
Султанов тихо запел только ему известную песню. Восклецов тоже не дотронулся до каши. Смотрел, ссутулившись, на игру огня в печи. Лицо его ничего не выражало.
Султанов пел. Вдохновенно как-то, не на публику.
– Ты случайно стихи не пишешь? – спросил немного погодя Казанович.
Султанов улыбнулся.
– На моей родине все сочиняют. Не каждый пишет. Но каждый сочиняет.
– Прочел бы что-нибудь.
– Не поймешь.
– А ты с переводом.
– Нельзя. Не получится.
Казанович отставил в сторону банку и с уважением посмотрел на Султанова.
– Видел, Султаныч, я вашего брата много. На рынках. В дворниках. На стройках. Но почему именно тебя отрядили «Родину защищать»?
– Не знаю, Казан. Два года сюда, два года туда, какая разница?
– Ну да, – помрачнел Казанович, – скоро узнаешь, как у нас одним десантным соединением берут города условного противника.
Султанов ничего не понял и снова запел.