В тот день город, сука, встал. Все куда-то то ехали или пытались ехать, оставляли машины на неположенных для парковки местах и плелись в бесконечных пробках. Мы ползли минут 40 маршрут, который обычно пролетали минут за 5 максимум. Это было, знаете, как картинка из рассказа про пиратов, когда они воевали за море и свое водное пространство. Так и наша неотложка сражалась с плетущимся домой офисными планктонами за дорогу или хотя бы возможность протиснуться быстрее.
Честно, не знаю как бедняга, потеряв столько крови был ещё жив. Мне всю дорогу казалось, что спешить уже некуда, он не жилец. В тот вечер я посмотрел в зеркало раз 30 и каждый раз я видел его живым.
И вот на 31 раз я действительно увидел в зеркале заднего вида то, что не хотел увидеть никогда. Знакомые глаза. Глаза полные безмятежности, страха, неопределенности, они были какими-то задумчивым и опустошенными одновременно. О чем тогда вообще можно думать? В момент, когда у тебя вместо головы фарш с глазами, в момент, когда ты вот-вот откинешь копыта, и все что тебя здесь держит – эта чертова капельница. В тот день я увидел все. Мне кажется, я прочувствовал его с ног до самых остатков головы, чувак. Чувствовал всю его боль и все его страдания, но ничего не смог поделать с этим сраным городом и придурками, которые не уступают дорогу скорой.
Белый мужчина примерно 50 лет, с хорошей сединой на висках, отличной для своего возраста фигурой, умирал глазами на моих глазах. Мы поняли друг друга так, как никто никогда не понимал. Я не мог сказать, что это мой близкий знакомый или друг, но что это был он, я был уверен. Знаешь кто это был? Это был Дэн, мать его, Хендерсон. Да, да, тот самый врач, который и втянул меня в эту работу. Он всегда выполнял свою работу и пытался сохранить жизнь каждого, кто попадал в эту машину. Он пытался вытащить мою мать с того света, когда не было совсем никаких шансов. Он никогда не отступал. Но что, сука, пошло не так? Почему теперь он полумертвый лежит в нашей неотложке, еле держась на морфине?
Он умер, так и не доехав до больницы. Я неделю не выходил на работу. Все эти дни я пытался понять, что двигало Дэном, когда он жал на курок. Я не понимал, как человек, который горит своей работой и спасает жизни каждый день, мог вот так попрощаться со своей. Отныне я всегда на всех обращаю внимание. Просто не могу по-другому. Знаешь, этот последний взгляд, вот он говорит о человеке намного больше, чем вся его жизнь, вместе взятая…
Малыш Маркус. Когда он рассказывал мне эту историю, я готов был поставить сотню, на то, что он иногда испытывал облегчение от того, что пациент умирал в его машине. И не надо думать, что он бесчувственная скотина и ему нравится наблюдать за тем, как люди отходят в мир иной. Нет. Он сам говорил мне, что в такие моменты чувствовал легкость за человека, который освобождался из оков боли. Маркус по секрету рассказал мне о том, что он представлял себя на их месте, как бы он рыдал или испражнялся. Но в своем намерении спасти каждого, кто попадал в его машину он всегда был серьезен и вдобавок успевал ругаться на идиотов за рулем, которые не пропускали скорую.