А жизнь — нет. И одно дело, поставить её на паузу, другое — слиться в позиции слабого. Спасибо, не спиться. Потому что такие мысли приходили…
Он не отрицал — измена Санты не просто ослабила, убила. Она — не Рита. Только она могла сделать так плохо.
Могла… Знала это… И сделала.
Данила понятия не имел, когда у Санты с Максимом всё началось. Допускал, что где-то после их такой искренней и откровенной Барсы. А может до, но именно там Санта его ещё любила, усомниться за всё это время так и не смог. А возвращался туда часто. Делал себе же невыносимо больно, потому что так больше никогда не будет. Ни с кем. Но главное, что с ней — без единого шанса.
Если после Барсы — всё выглядит вполне логичным. То, как резко и как сильно похолодало между ними. То, как сложна она шла на контакт. То, что из искренне влюбленной превратилась в таинственно страдающую. А он-то думал, дело в этих её профессиональных амбициях, которые реализовала бы, дурочка… Ну реализовала бы ведь… Оказалось же, дело снова в нём. И в том, что даже влюбленность длиной в пятнадцать лет не обезопашивает от вероятности получить удар ножом между расслабленных лопаток.
Данила получил свой нож. Он разрезал плоть, углубившись на всю длину. Невозможно забыть чувства, когда возвращаешься в пустую квартиру, всю ночь не спишь — ждешь, когда она пойдет на контакт, а утром, собираясь в её квартиру, уже обувшись, стоя в дверях их вроде как общего дома, получаешь выворачивающее наизнанку «2:0».
Это так гадко. Хочется убить Максима. А от Санты хочется отмыться.
Святая… Светлая…
Была.
А стала проклятая.
Не захотела быть Черновой, стала просто Чернотой.
Страшная выколи-глаза дыра, затянувшая его по макушку, а выплюнувшая будто половину тела и бесконечные фантомные боли там, где когда-то существовал оторванный кусок.
Разбираться не было ни сил, ни желания. Мерзко просто. И безвозвратно потрачено.
Ему не интересно было, на какую наживку Максим поймал уже эту. Важно было, что поймал.
Можно было бы списать на него, на него же слить злость, но дело в том, что рассудка Данила не лишился. И жертвенно оправдывать не собирался.
Виноваты двое. Максим в неспособности утолить жажду бесконечно мстить. Санта в нежелании играть честно, быть вместе, быть рядом…
Неизвестно только, за что так жестоко. Умница же… Его любимая, сука, умница…
Или такой категории в принципе не существует?
Непонятно. Но ему с такой определенно надо завязывать.
Их с Сантой больше нет.
Нет планов на свадьбу. В его квартире нет её вещей. В её квартире вряд ли что-то осталось от него.