Такой счастливой была, когда увидел… И такое горе с головой накрыло, когда увидела уже она.
— Ей сейчас нужно много сил, Дань. Поверь мне, я знаю… Ты, наверное, думаешь, что хуже всех тебе, и я тут ничего не скажу… Тебе ужасно… Но очень прошу тебя быть с ней человечным… Ты же беззащитных не бьешь, правда? Она беззащитна сейчас. Сколько бы и каких глупостей не наделала — сама же и расплачивается…
Что ответить — Данила откровенно не знал. Хлопал глазами просто. Потом снова закрыл, опустил голову, плечи…
Вот вам и вернулся… А думал ведь, что плохо было там, что теперь ко всему готов. Оказалось же, что его «всё» — слишком узкое, реальность умеет удивлять.
Чувствовал, что на затылок опускается рука. Альбина поглаживает его, будто пса или ребенка. Сжалилась. Успокоить хочет, а он не уверен, что получится.
— Данька-Данька… Ну как же ты так…
Укоряет, но не агрессивно, а с досадой. Откуда-то Даниле точно известно: за это время не один и не два раза порывалась накостылять ему «за Санту».
«Санта плакать перестанет…». Только с чего же ей плакать? Она же сама так решила…
— Она к тебе просилась… — Данила сказал тихо, рука Али на мгновение замерла. Потом снова взялась гладить.
— Она тут часто… Она Даню приняла, она слишком много добра сделала, Дань… Как бы я ни любила тебя, за неё мне больнее. Я её не брошу.
В её словах нет ни намека на осуждение, только решимость. А у Дани — ни намека на ответ.
Получается так, будто это он бросил…
Но даже если чем-то так сильно поранил — он ведь не понял, чем. Он только результат получил. И что с ним делать — неизвестно…
— Я не знаю, что делать, Аль… Вообще не знаю… — В этом не стыдно признаться. Впрочем, как и в том, что ему тупо страшно… — Если он мой окажется… — И на первом варианте сердце замирает… — А если не мой… — А на втором обрывается. Так, как она плакала, невозможно притворяться.
Насколько бы больно её поступок ни сделал ему, он не хочет, чтобы она такой ценой становилась сильной. В нём нет жажди отмщения. За Санту ему тоже больно. Ему её жалко.
Увидев снова — перестал верить в черноту нутра.
— Дурак ты у меня… — Аля внезапно снова отвечает с улыбкой. Тягет к себе, обнимает. Будто он маленький. Будто ещё один Данечка. Но это и хорошо. Она ведь умеет с Данечками… — Какой дурак…
— Нихера не понимаю… — Данила шепчет, Аля снова улыбается.
— Не дави на неё. Сможешь? — спрашивает, ответа не ждет. О чем-то своем долго думает, пока в квартире тихо, а в голове у Данилы — балаган. Потом же прижимается лбом к его виску. В самое ухо говорит, в самое сердце целится: — Но в чем-то ты прав, наверное. Нам проще… Это вам приходится умом решать, становиться отцом или нет… За нас решает сердце. И никаких проблем… Вроде бы.