Он отошел от нее и позвал секретаря из приемной сладко-приторным голосом, полным доброты и счастья:
— Проводи мисс Лагранж к лифту. А то ей немного нехорошо. Прекрасная леди ждет ребенка. С беременными такое бывает.
Тео напоследок решил закрепить:
— Если ты вела запись и захочешь показать ее своим дружкам федералам, то Джон тут же умрет в камере. Я тебе даю выбор — годика два счастья в обмен на ужас, который я могу устроить сейчас. Если ты хоть пискнешь в мою сторону, я найду тебя. Из-под земли достану. Тебе не помогут ни ФБР, ни Конте, ни Лагранжи, ни даже эти идиоты Моретти. Я найду тебя и привяжу к кровати. Подожду, пока ты, как инкубатор, не родишь. А потом выкину туда, где ты должна была сдохнуть десять лет назад. Ты поняла меня?
Натали непроизвольно кивнула.
Она много чего повидала и испытала за свою жизнь. Но такой вселенской ненависти ко всему живому не встречала никогда. Злость Тео ощущалась физически, отравляла все вокруг, оставляла после себя выжженную землю. Натали буквально горела заживо. Внутри все кричало, а она словно приросла к месту, трясясь в конвульсиях.
К счастью, секретарь чутко вывел ее из кабинета. Отвел в лифт и проводил до выхода. Предлагал даже вызвать такси, но она не могла думать, дышать. Все отдавалось в ней резкой болью. Только бы не потерять малыша! Невинного, сладкого и доброго малыша, который обречен на ненависть, если этот ублюдок де Сантис будет жить с ним на одной планете.
Натали не смогла бы сесть за руль, да и о машине напрочь забыла. Просто брела квартал, пока не оказалась перед небоскребом, где жили Мишель и Алекс.
Она позвонила через консьержа и попросила впустить ее.
На входе в пентхаус ее уже ждали встревоженные Конте.
— Натали! Что с тобой? — Мишель испугалась за подругу. Но Натали шла к единственному человеку, который может услышать ее. Защитить. Понять. Прижавшись к сильному плечу Алекса, она наконец-то смогла дать волю своим чувствам. Она все рыдала и рыдала, пока он так тепло обнимал ее и гладил по спине и голове. Не успокаивал, не просил взять себя в руки, а молча слушал, терпел и принимал всю ее боль, которую она держала в себе годами. Она опять очнулась в этой канаве, разорванная, израненная, и никто, совершенно никто не мог ей помочь. Почему в тот день она не пришла к нему? Зачем пошла к Элизабет? Ведь тогда бы все закончилось. Алекс нашел бы де Сантиса и убил бы его, не оставив следов. И не было бы тех страданий, через которые прошли все — Мишель, Никки, Элизабет, Алекс и Джон. Ее любимый милый Джон. Сейчас они все расплачивались за ее трусость. За то, что боялась говорить правду и бороться за себя. За то, что отставила свою жизнь в сторону, надеясь, что кто-то другой проживет за нее