И Дарт, чья рука собиралась задвинуть телефон обратно, доказывает, что даже в далеких звездных галактиках самцы остаются верными своей природе.
Его палец начинает неспешно листать галерею, пару раз останавливаясь на снимках девушки, чье лицо либо обрезано, либо скрыто.
— Это его муза, — с нескрываемой ревностью цедит Катерина мастер-храп и самодовольно продолжает. — Писали, он не хочет делить ее внешность со всем миром. Очень любит, поэтому скрывает. Так романтично.
И тут я хрюкаю, заставляя этих двоих повернуться на меня.
— Ага, так любит, что тело ее на показ выносит… Эта модель…
— Ты ее знаешь? — вдруг спрашивает Дарт. Внезапно и удивительно требовательно.
— С чего мне знать какую-то музу-куртизанку извращенца Доминика? — резко и грубо отвечаю я.
— Хочешь сказать, тебе не нравятся его работы? — с вызовом кидает фря, успокоившись моим незнанием модели. Думает, я не заметила, как она дернулась.
— Нравятся. — честно. — Думаю, он с душой подходит к делу.
— С душой. — усмехается Дарт и возвращает яркий аппарат хозяйке. — Держи свой телефон. И тебе пора домой, Катюнь.
— Ты не зайдешь? — расстроенно тянет блонди.
— Мне надо Нику отвезти домой. — в ее список «покалечить первыми» вступает моя, вероломно втянутая Энакином, фигура. — В другой раз.
***
Эрик ржет все время, пока мы сидим у меня на кухне и я, наконец, дав волю языку, рассказываю ему историю моей звёздной поездки.
Этот прощелыга притащился ко мне с огромным букетом роз, вернув Тошу и умоляя простить. А я не способна долго сердиться на его белобрысую мордочку, тем более с цветами шел набор «расти жопка» из моей любимой «ХлебоБулочки». К счастью мой ведьмовской метаболизм прекрасен, поэтому я никогда не отказываю себе в подобных подарочках и не заморачиваюсь положением солнца на небосклоне.
— Так я переименую тебя на музу-куртизанку? — широко улыбается друг, откусывая эклер и доставая телефон из кармана.
— Жить надоело?
— Ты сама себя так назвала! — возмущается голубоглазый. — Только представь, как будет классно, если твои звонки будут высвечиваться с надписью: «Куртизаночка».
— Поговори мне еще, — смеясь, беру нож в руки. — В миг станешь моим евнушонком.
В тот момент, когда Сара Марковна в своем окне начинает протяжно тянуть Травиату, Эрик вздрагивает. Как можно было не привыкнуть, не понимаю.
— Думаю, мне пора.
— Ой, да ладно тебе. Нормально же она поет, почти попадает.
Его брови ползут вверх, а усмешка еле сдерживает себя в предательски дергающихся губах.
— Да ну? Кажется, общение с Вейдером плохо на тебе сказалось.