— Хочешь попрошу ее перенести сеанс? — еще час назад я готова была пытать его на электрическом стуле из-за плохого присмотра за Тошей, но сейчас по странному не хочу оставаться одна и надеюсь, что ночной беглец от бесплатной оперы передумает и воспрянет к новому звучанию.
— Не лишай себя ради меня такого удовольствия. — трагическим голосом заявляет этот актер недоучка и чмокает меня в щеку. — Ты же знаешь, я глубоко верю, что ни в каких отношениях не должно быть жертвенности.
— Останься, ну! — провожая трусливого суслика в коридор, ворчу я. Надо заметить, такое просяще-кисельное поведение мне свойственно только рядом с ним. И то редко. — Иначе я скажу Арпине, что ты был глубоко во мне.
От моей угрозы у Эрика случается приступ неконтролируемого смеха, в то время как он надевает свои стильные белые лимитированные кроссовки Nike, отмеченные неоновыми полосками, и возвышается надо мной своим геркулесовым ростом.
— Да, пожалуйста, — хмыкает он. — Умрешь первой, а я к тебе там через пару часов присоединюсь. Смотря, как быстро она приедет… — философски рассуждает отчаянный, задумчиво прикладывая палец к губам.
Открыв входную дверь, без жалости прощаюсь с желанием оставить гостя у себя подольше и средним пальцем зло показываю ему идти на все четыре стороны.
Выходя, он ласково щелкает по кончику моего носа и добавляет.
— Но ты у нас умная. Таких глупостей говорить не будешь, а значит, мы проживем с тобой долго и счастливо.
Показав ему два душевных фака, закрываю дверь и иду обратно в комнату.
Знакомьтесь, Эрик Гамлет Рафикович, один из лучших стилистов в Москве и по совместительству армянин, что делает его в кругу семьи специфическим дикобразом. Наверное, на этом фоне общей отшибленности для своих родственников мы и сблизились, став с первого класса лучшими друзьями. Точнее, я однажды обнаружила, как три моих одноклассника пытаются отобрать пенал у четвертого. Обидчики применяли силу, в то время как их жертва пыталась сдержать влагу в огромных голубых глазах и сыпала немыслимыми дипломатическими наклонностями, на которые его захватчикам было глубоко плевать.
Принца датского в тот день я спасла и навеки вечные внесла в круг своих приближенных. (Собственно, на нем круг начинался и смыкался.) Уж очень мне нравились его светлые чуть вьющиеся волосы. Не ведающий своего счастья глупец, вначале пытался и на мне применить свои ораторские способности, отговорив от поспешного моего решения предать его круглому столу Ники Тумановой, а потом, получив от меня взгляд кипящего негодования, сразу осознал снизошедшее на него благо, вздохнул и сдался. Я тогда тотчас поняла, какой он умный.