Я засмеялся вместе с Виктором. Он подошел ко мне и сел рядом.
– Но ты обещал, что привезешь только мне сладости. А ты привез не только мне…
Я слегка приобнял его, облокотив к себе.
– Это было бы несправедливо, Виктор. Я не мог привезти только тебе, другие дети расстроились бы. И тебе пришлось бы делиться своими конфетами со всеми. Как бы, возможно, ты этого не хотел.
Он поднял голову и посмотрел на меня.
– Я поделился бы, мне не жалко.
– Не сомневаюсь. Ты молодец. Порядочный мальчик.
– А почему у тебя на голове тоже нет волос, как у меня?
– Я подстригся.
– Зачем?
– Ну знаешь… так захотелось, – бросил я в надежде, что он не будет акцентировать на этом внимание.
– Ясно. А мне разрешили погулять. Сказали, когда ты приедешь, мы может выйти на
улицу.
– Ну вот, видишь. Я же говорил, что тебе разрешат.
– Только в кресле. Без него нельзя.
– В чем? – не понял я.
– Пошли, – Виктор взял меня за руку, и мы пошли в его комнату.
В ней возле кровати стояло кресло-каталка. Оно выглядело не так, как я обычно его представлял. Деревянная (по всей видимости) спинка, обшитая кожей, была изогнута, сверху находился подголовник. Сиденье также было не плоским. Его странная закругленная форма плавно перетекала в ручки. Подставка под ноги находилась под неестественным углом, но имела регулировки по высоте и наклону. Четыре колеса, два из которых были большими и находились сзади и два поменьше – спереди, имели внушительные по толщине размеры шин. Сзади и под сиденьем имелись разные механизмы для настройки кресла.
Я помог Виктору одеться и следом за ним вышел из комнаты, катя перед собой кресло (спустя уже немало времени я так и не смог свыкнуться с названием «каталка», поэтому называю и описываю просто как «кресло»). На улицу Виктор вышел сам, но после я сразу усадил его в кресло. Привязывать страховками не стал, так как не видел в них необходимости. И, медленно толкая кресло перед собой, мы начали прогулку. Мальчик уже по традиции закрыл глаза и стал ртом ловить воздух, не произнося ни слова. Так, лишь под звуки природы, мы выехали за пределы территории дома. Дорога под ногами была сырой и грязной, но ровной. Местами виднелась грунтовка, но в основном не очень широкой полосой шла длинная асфальтированная дорожка, расходившаяся на пересечении в разных направлениях. Я выбрал то, которое вело по дуге к дому с другой стороны. По правую сторону от нас сквозь стволы деревьев просматривались дома, находящиеся неподалеку. Левее виднелся угол хосписа. Я шел, катил кресло и одновременно с этими занятиями думал о нас. Я знал, что рано или поздно наши судьбы с Виктором разойдутся. Но я настолько сильно привязался к нему, что надеялся – это произойдет не скоро, вопреки всем прогнозам Джозефа.